43. Философия истории льва толстого и способы её воплощения в романе «Война и мир». Одна из главных тем романа Толстого “Война и мир” - военная. Толстой описывает величайшие события в русской жизни 1805-1812 гг., которые в совокупности с мирными событиями, “крушениями на месте”, создают историю человечества, где все понятно историкам, но является тайной для Толстого. Писатель дает нам взгляд на историю, в корне противоречащий стандартному взгляду историков как на события, так и на лица, которые “вершат” их. В основу заложено переосмысление обычного понимания исторического события, как - то: его целей, его причин, а также действий и роли в этом событии так называемых великих людей. В качестве примера такого события Толстой берет войну 1812 г., доказывая, что не может быть причины ни для этой войны, ни для любого другого, пусть даже самого незначительного события: “Ничто не причина”. А все те бесчисленные обстоятельства, которые историки называют причинами, - лишь совпадение обстоятельств, имевших место в момент, когда должно было свершиться событие. И именно событие должно было произойти: “Стало быть, причины эти все - миллиарды причин - совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было свершиться только потому, что оно должно было свершиться”. Но, следовательно, и “великие” люди, (их примером в романе является Наполеон), мнящие себя зачинателями такого рода событий, не правы и события не могут двигаться одной лишь волей этого человека: “В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие название событию...”. Великий человек является лишь орудием истории для совершения события. Причем Толстой говорит, что чем выше стоит человек, тем менее свободен он в своих действиях. Ведь Наполеон поначалу сопротивлялся своему восхождению наверх, но “сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма людских произволов терпела их и уничтожила”. Его произвол зависит от воли толпы, от воли сотен людей, “руководимых им”, и в то же время он лишь занимает свое место в истории, как наиболее подходящий для этого места человек, выполняя тем самым свое предназначение, в качестве истории и толпы: “Но стоит только вникнуть в сущность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима”. Да и не может один руководить сотнями: “... сила ветра находится вне влияний”. Но и толпа подчинена той же таинственной силе, которая двигает “великими”. Она слепо верит то в одного, то в другого идола, играет ими, и все же ими она не вольна, а подвластна. Но для чего же тогда нужны великие люди, “гении”, не имеющие ни силы, ни власти управлять событиями истории? Толстой утверждает, что такие люди нужны толпе для оправдания жестокости, насилия и убийств, которые могут свершиться: “Он (Наполеон) одним своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и своею искренностью - он один может оправдать то, что имеет свершиться. Он нужен для того места, которое ожидает его...” Но если “великие люди” не имеют того значения, которое в них вкладывают, значит, и цели, которым они подчиняют событие, бессмысленны. Толстой объясняет нам, что у всех событий есть цель, но цель нам недоступная, и все люди, стремящиеся к своим личным целям, на самом деле под руководством высшей силы содействуют одному - достижению той тайной цели, о которой не знает человек: “Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему цвета, имени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать и других двух людей со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им надлежало исполнить”. То есть они играют свою роль, а когда при неожиданном повороте событий маска с них снята, то “... он... показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им. Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам - смотрите, чему мы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а я двигал вас?”. Итак, тех целей, которые провозглашают “великие” люди”, не существует. Тогда получается, что то величие, которое в основном преследует эти цели, та слава, которую надеются получить “руководящие” огромными массами, принимающими участие в событии, также не имеют смысла, их нет. Получается, что жизнь многих людей пуста, так как цель ее - слава и величие.В романе-эпопее «Война и мир» Льва Николаевича Толстого особенно занимал вопрос о движущих силах истории. Писатель считал, что даже выдающимся личностям не дано решающим образом влиять на ход и исход исторических событий. Он утверждал: «Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, - то уничтожится возможность жизни». По Толстому, ход истории управляется высшим сверхразумным основанием - Божьим промыслом. В финале романа исторические законы сравниваются с коперниковской системой в астрономии: «Как для астрономии трудность признания движения земли состояла в том, чтобы отказаться от непосредственного чувства неподвижности земли и такого же чувства движения планет, так и для истории трудность признания подчиненности личности законам пространства, времени и причин состоит в том, чтобы отказаться от непосредственного чувства независимости своей личности. Но как в астрономии новое воззрение говорило: «правда, мы не чувствуем движения земли, но, допустив ее неподвижность, мы приходим к бессмыслице; допустив же движение, которого мы не чувствуем, мы приходим к законам», так и в истории новое воззрение говорит: «правда, мы не чувствуем нашей зависимости, но, допустив нашу свободу, мы приходим к бессмыслице; допустив же свою зависимость от внешнего мира, времени и причин, приходим к законам». В первом случае, надо было отказаться от сознания неподвижности в пространстве и признать неощущаемое нами движение; в настоящем случае точно так же необходимо отказаться от сознаваемой свободы и признать неощущаемую нами зависимость». Свобода человека, по Толстому, состоит только в том, чтобы осознать такую зависимость и постараться угадать предначертанное, чтобы в максимальной мере следовать ему. Для писателя был очевиден примат чувств над разумом, законов жизни над планами и расчетами отдельных людей, даже гениальных, реального хода сражения над предшествующей ему диспозицией, роли народных масс над ролью великих полководцев и правителей. Толстой был убежден, что «ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное», поскольку «великие люди суть ярлыки, дающие наименование событию, которые так же, как ярлыки, менее всего имеют связи с самим событием». И войны происходят не от действий людей, а по воле провидения. По мысли Толстого, роль так называемых «великих людей» сводится к следованию высшему велению, если им дано его угадать. Это хорошо видно на примере образа русского полководца М.И. Кутузова. Писатель старается убедить нас, что Михаил Илларионович «презирал и знание и ум и знал что-то другое, что должно было решить дело». В романе Кутузов противопоставлен как Наполеону, так и генералам-немцам на русской службе, которых роднит друг с другом стремление выиграть сражение, только благодаря заранее разработанному подробнейшему плану, где тщетно пытаются учесть все неожиданности живой жизни и будущего действительного хода битвы. Русский полководец, в отличие от них, обладает способностью «спокойного созерцания событий» и потому «ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит» благодаря сверхъестественной интуиции. Кутузов влияет лишь на моральный дух своего войска, так как «долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся со смертью нельзя одному человеку-, и знал, что решают участь сражения не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этою силой и руководил ею, насколько это было в его власти». Этим и объясняется и гневная кутузовская отповедь генералу Вольцогену, который от имени другого генерала с иностранной фамилией, М.Б. Барклая де Толли, сообщает об отступлении русских войск и о захвате всех основных позиций на Бородинском поле французами. Кутузов кричит на принесшего дурные вести генерала: «Как вы... как вы смеете!.. Как смеете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения несправедливы и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему... Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге... Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля... Отбиты везде, за что я благодарю Бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской». Здесь фельдмаршал кривит душой, ибо подлинный неблагоприятный для русской армии исход Бородинского сражения, следствием чего и стало оставление Москвы, известен ему не хуже, чем Вольцогену и Барклаю. Однако Кутузов предпочитает нарисовать такую картину хода битвы, которая сможет сохранить моральный дух подчиненных ему войск, сохранить то глубокое патриотическое чувство, которое «лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека». Резкой критике подвергает Толстой императора Наполеона. Как полководца, вторгающегося со своими войсками на территорию других государств, писатель считает Бонапарта косвенным убийцей множества людей. В данном случае Толстой даже вступает в некоторое противоречие со своей фаталистической теорией, согласно которой возникновение войн не зависит от людского произвола. Он полагает, что Наполеон был окончательно посрамлен на полях России, и в результате «вместо гениальности являются глупость и подлость, не имеющие примеров». Толстой верит, что «нет величия там, где нет простоты, добра и правды». Французский император после занятия союзными войсками Парижа «не имеет больше смысла; все действия его очевидно жалки и гадки...». И даже когда Наполеон опять захватывает власть во время ста дней, он, по мнению автора «Войны и мира», лишь нужен истории «для оправдания последнего совокупного действия». Когда же это действие совершилось, оказалось, что «последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму и румяны: он больше не понадобится. И проходят несколько лет в том, что этот человек в одиночестве на своем острове играет сам перед собою жалкую комедию, интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им. Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам. - Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а я двигал вас? Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого». И Наполеон, и другие персонажи исторического процесса у Толстого - не более чем актеры, исполняющие роли в театральной постановке, срежиссированной неведомой им силой. Эта последняя в лице столь ничтожных «великих людей» являет себя человечеству, всегда оставаясь в тени. Писатель отрицал, что ход истории может определяться «бесчисленными так называемыми случайностями». Он отстаивал полную предопределенность исторических событий. Но, если в своей критике Наполеона и прочих полководцев-завоевателей Толстой следовал христианскому учению, в частности, заповеди «не убий», то своим фатализмом он на самом деле ограничивал способность Бога наделить человека свободной волей. Автор «Войны и мира» оставлял за людьми лишь функцию слепого следования предначертанному свыше. Однако позитивное значение философии истории Льва Толстого заключается в том, что он отказался, в отличие от подавляющего большинства современных ему историков, сводить историю к деяниям героев, призванных увлекать за собой инертную и бездумную толпу. Писатель указал на первенствующую роль народных масс, совокупности миллионов и миллионов индивидуальных воль. Насчет же того, что именно определяет их равнодействующую, историки и философы спорят по сей день, сто с лишним лет спустя после публикации «Войны и мира».

Рано сформировавшийся интерес к истории, изучение ис­точников и материалов времен войны 1812 г. позволили Тол­стому выработать не только подход к изображению историче­ских событий в художественном произведении, но" и свой взгляд на эти события, на их причины, ход и движущие силы. В течение нескольких лет работы над произведением эти взгляды уточнялись и оттачивались. В 1868 г. в письме к М.П. Погоди­ну Толстой написал: «Мой взгляд на историю не случайный парадокс, который на минутку занял меня. Мысли эти - плод всей умственной работы моей жизни и составляют нераздель­ную часть того миросозерцания, которое Бог один знает, ка­кими трудами и страданиями выработалось во мне и дало мне совершенное спокойствие и счастье».

«Война и мир», как исторический роман-эпопея, опирает­ся на глубоко продуманную и выношенную автором историко-­философскую концепцию, которая значительно отличалась от взглядов официальных историографов того времени, рассмат­ривавших ход истории как череду правлений монархов и иных выдающихся исторических деятелей. В противоположность установившемуся взгляду Толстой считал, что отдельная личность, даже если это выдающийся деятель, не может ничего значить в ходе исторических событий, не может сколько-ни­будь значительно влиять на них. Среди персонажей «Войны и мира» много реальных исторических лиц того времени: импе­раторы, полководцы, офицеры русской армии, герои партизан­ской войны. Главные среди них - Кутузов и Наполеон.

Толстой не просто не принимает личности Наполеона с его стремлением к власти над миром, эгоизмом, жестокостью, он отмечает тщетность его самолюбивых устремлений. Как дей­ствующее лицо романа Наполеон впервые появляется в эпи­зодах Аустерлицкого сражения, после которого он любуется видом поля битвы, а на лице его «сияние самодовольства и сча­стья» . Наполеон самонадеянно убежден в том, что одно только его присутствие повергает людей в восторг и самозабвение, что все в мире зависит только от его воли. Еще до приказа о пере­ходе границ России его воображению не дает покоя Москва, а во время войны он не предвидит ее общего хода, поступая «непроизвольно и бессмысленно». Во время Бородинского сра­жения он впервые испытывает неуверенность и недоумение, а после сражения вид убитых и раненых «победил ту душев­ную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие». По мысли автора, Наполеону была уготована в истории нечело­веческая роль, ум и совесть его были помрачены, а поступки были «слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого». Образ Наполеона в полной ме­ре подтверждает мысль автора о том, что так называемые ве­ликие люди лишь ярлыки, обозначающие то или иное собы­тие, а самого героя Толстой сравнивает с ребенком, который держится за тесемочки внутри кареты, а думает, что правит экипажем.

Кутузов, в отличие от Наполеона, не стремится видимо вли­ять на события, вмешиваясь в их ход. Толстой считал, что его истинное величие как полководца и человека заключалось в том, что его личный интерес освобождения родины от непри­ятеля полностью совпадал с общим интересом, что он лишь ста­рался не мешать ничему полезному. Несмотря на теоретиче­ские взгляды автора, в романе Кутузов столь же деятелен, как в действительности, он принимает ответственные решения, ре­ально влияющие на ход исторических событий. Именно Куту­зову принадлежит тяжелое и неблагодарное решение об остав­лении Москвы, при этом полководец подчеркивает, что делает это данной ему властью. Он же принимает решение о том, ка­кую дорогу оставить свободной для отступающей французской армии, во многом предопределяя тем самым бесславный ко­нец похода Наполеона. Кутузов также умело управляет духом войска, например напутствуя Багратиона перед Шенграбенским сражением, но особенно это сказалось на ходе Боро­динского сражения. Дух войска Толстого считал силой, опре­деляющей успех любого сражения и военной кампании в це­лом, а силу воли, убежденность в своей правоте моральное превосходство одного народа (или армии) над другим решаю­щими для судеб народов.

Вокруг образов Кутузова и Наполеона в «Войне и мире» сконцентрированы, соответственно, смысловые центры тол­стовского понимания и изображения двух типов войн: захват­нической, агрессивной, движимой властолюбием Наполеона и сребролюбием его солдат и войны, которую вели русская армия и народ в целом и в которой «решался вопрос жизни и смерти отечества».

Предметом художественного изображения и исследования пи­сателя в «Войне и мире» стала история Отечества, история жиз­ни людей, его населяющих, ибо; но Толстому, история есть «общая, роевая жизнь человечества». Это придало эпический раз­мах повествованию в произведении. Причины важнейших собы­тий, составляющих общую жизнь человечества, виделись Толсто­му иногда в совпадении множества отдельных причин, но чаще представлялись предопределенными заранее. Фатализм, как об­щее объяснение причины совершающихся событий, не исклю­чал, с точки зрения писателя, активного проявления духовных сил каждого человека и народа в целом, не снимал сложных во­просов о предопределенности, необходимости и свободе выбора.

Ведущую роль в истории Толстой оставлял за народом, считая его главной движущей силой всех событий. Поэтому столь велики в романе-эпопее место и значение массовых эпи­зодов, особенно связанных с решающими историческими со­бытиями (Аустерлицкое, Шенграбенское и Бородинское сра­жения, оборона Смоленска, Богучаровский бунт, оставление жителями Москвы и т. д.). Эпический размах повествованию придает также то обстоятельство, что автор показывает на стра­ницах своего произведения представителей всех сословий то­гдашней России, исследуя национальный характер русского народа в переломный момент, решающий его историческую судьбу. Через несколько лет после выхода романа писатель сви­детельствовал в одном из писем, что в «Войне и мире» главной для него была «мысль народная». Своим признанием он опре­делял важность этой мысли как в исторической, так и в фило­софской основе своего произведения.

Похожая информация.

Произведение Л. Н. Толстого “Война и мир” было задумано как повествование о жизни некоторых вымышленных героев из высшего общества, но постепенно оно превращалось в эпопею, включающую не только описания реальных событий на- чала XIX века, но и целые главы, задача которых - донести до читателя философские воззрения автора. Обращаясь к изображению истории, Толстой был вынужден знакомиться с разнообразными материалами по интересующей его эпохе. Позиция ни одного из современных писателю ученых не могла удовлетворить человека, желавшего во всем “дойти до корня”. У автора “Войны и мира” постепенно складывается своя концепция исторического развития, которую было необходимо изложить, чтобы открыть людям “новую истину”, сделать яснее логику романа.
Одной из первых проблем, с которой столкнулся писатель, стала оценка роли личности и масс в истории. И если в начале создания “Войны и мира” основное внимание уделялось отдельным героям, то по мере изучения войны 12-го года Толстой все больше убеждался в определяющей роли народа. Во второй части эпилога основная мысль, которой проникнуто все повествование, была сформулирована так: “...чем непосредственнее люди участвуют в совершении действия, тем менее они могут приказывать и тем их большее число... чем меньше то прямое участие, которое люди принимают в самом действии, тем они больше приказывают и тем число их меньше...” Идея о том, что действия масс определяют историю, находит подтверждение во многих эпизодах романа. Так, победу в Шенграбенском сражении русским войскам приносят отнюдь не удачные распоряжения князя Багратиона, который “...только старался делать вид, что все, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников... делалось... согласно с его намерениями”, а действия “маленького” капитана Тушина, а также осознание всеми необходимости этого боя для спасения армии. Тогда же, когда рядовой солдат не видел цели сражения, как это было при Аустерлице, на неблагоприятный исход не могло повлиять ни знание немецким командованием местности, ни продуманная диспозиция, ни присутствие императоров. Особенно хорошо видно определяющее значение духа войска в Бородинском сражении, когда русские смогли доказать свое моральное превосходство над врагом, несмотря на интриги в штабе Кутузова и неудобство позиции.
По мнению Толстова, задача личности состоит в том, чтобы не мешать естественному ходу истории, “роевой” жизни народа. Это понимает Багратион, и доказательством может служить его поведение во время Шенграбенского сражения, это знает Кутузов, чувствующий момент, когда необходимо дать грандиозное сражение, позволяющий себе принять решение об оставлении Москвы, видящий смысл только в войне освободительной. О главнокомандующем русской армии верно скажет князь Андрей: “У него не будет ничего своего”. Но высказывания Толстого о созерцательности полководца не следует понимать как признание его беспечности. Кутузову принадлежит идея удачного маневра в 1805 году, он же “придумывал все возможные случайности” в 1812 году. Главное отличие “светлейшего” от Наполеона не в бездеятельности русского командующего, а в осознании стариком того, что его приказы не являются определяющими для хода истории.
Преклонение перед “роевой” жизнью народа, отрицание значения личности заставляет Толстого свою любимую героиню, Наташу, наделить изначальной близостью к народу, лучших героев, таких, как Пьер и Андрей, шаг за шагом вести к сближению с ним. И хотя никто из персонажей не потеряет своей индивидуальности, одним из важнейших критериев в оценке людей для писателя будет их родство с патриархальным крестьянством, понимание естественного течения жизни.
Говоря о позиции Толстого по поводу роли личности в истории, мы неминуемо приходим к описанию противоречий в концепции автора “Войны и мира”.
С одной стороны, один из основополагающих тезисов - “человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общественных целей”. По мнению Толстого, естественно то, что “большая часть людей того времени не обращала никакого внимания на общий ход дел, а руководилась только личными интересами настоящего”. С другой стороны, все герои романа разделены на две группы. К первой из них принадлежат все те, кому небезразлична судьба Родины, чья жизнь переворачивается во время войны 1812 года, чей “личный интерес” непосредственно связан с “общим ходом дел”. Это старый князь Болконский, собирающий ополчение, готовящийся к защите Лысых Гор от французов, Ростовы, отдающие свои подводы под раненых, Петя, Николай, Андрей, Пьер, видящие цель своей жизни в участии в Отечественной войне.
Ко второй половине относятся те, чья жизнь не изменяется с началом войны, никак от нее не зависит. Это псевдопатриоты из петербургского салона А. П. Шерер и посетители дома Элен, симпатизирующие Наполеону и французам, Берг, озабоченный покупкой шифоньерки во время оставления жителями Москвы, Борис, интересующийся только повышением по службе. Все они осуждаются автором именно за безразличие к общему делу. Идеальной же личностью становится Кутузов, понимающий глубокий смысл происходящего.
Продолжая рассуждать о философии истории в романе и о видении Толстым взаимоотношений личности и масс, мы выходим за рамки собственно исторической концепции и вынуждены обратиться к космогонии автора “Войны и мира”. Чтобы лучше понять позицию писателя, надо вспомнить образы “водяного глобуса” и “идеальной капли” - Платона Каратаева, в котором вообще не было ничего личного. Это расширяет наше представление о том месте в мире, которое Толстой отводил отдельному человеку, но немного добавит к пониманию взглядов создателя романа на историю.
Не только проблема роли личности поднимается в “Войне и мире”. В эпопее важное место отводится рассуждениям об общем характере развития жизни. Говоря об этой части историко-философских отступлений романа, часто употребляют термин “фатализм”. Существует и традиционная ошибка: многие считают, что Толстой склонен рассматривать все происходящее как неизбежное и подчиненное воле Бога. В действительности это лишь одна из точек зрения, с которыми спорит писатель, точно так же, как полемизирует с гегелевским доисторизмом - учением о исторической необходимости, которое прокладывает себе путь через массу случайностей. Концепция, предлагаемая читателю, состоит в следующем: развитие жизни подчинено неким законам. От следования им нет никаких отклонений, ибо, по Толстому, даже одно исключение уничтожает правило. Законы истории пока недоступны людям, поэтому возникает понятие судьбы, фатума, которое заменяет собой всю совокупность непознанных причин.
Доказывая свои взгляды, касающиеся развития общества, Толстой вновь обращается к отдельной личности. Писатель определяет соотношение свободы и необходимости в жизни каждого, делает вывод об иллюзорности первой и лишь затем говорит об определяющем значении закономерности в глобальном масштабе. Такой путь от частного к общему в рассуждениях Толстого - лучший пример пристального внимания писателя к человеку. Автор “Войны и мира” считал, что и предметом истории скорее должен быть один день из чьей-либо жизни, чем целые эпохи.
От необходимости, определяющей жизнь, Толстой не делает перехода к возможности безответственности и инертности. Напротив, герой эпопеи обязан действовать и согласовывать свои поступки с моральными нормами, которые являются абсолютным мерилом всего происходящего, в том числе деятельности исторических лиц; таких изначально безнравственных событий, как войны. В доказательство хочется вспомнить негативную оценку автором Наполеона, думающего о величии, но забывающего “о добре, простоте и правде”. Великий император уподобляется в романе ребенку, дергающему за тесемки, привязанные внутри кареты, и думающему, что он правит. Отрицательно относится Толстой и ко всем изображаемым войнам, кроме благородной освободительной народной борьбы с захватчиками в 1812 году.
“Война и мир” развенчивает представления о существовании так называемой исторической целесообразности, о том, что цель может оправдывать средства, вообще традиционные взгляды на историю. Взамен читателю предлагается стройная система, отвечающая на два основополагающих вопроса. Толстой пишет об определяющем значении для развития жизни согласованных действий отдельных людей, а не замыслов “героев” , о существовании непреложных законов, пока не познанных, но подчиняющих себе все. По мнению писателя, главная задача ученых - открыть закономерности и вывести историю на принципиально новый уровень.

Отметим ряд высказываний Толстого, передающих основные положения его философии истории:

«12 июня силы Западной Европы перешли границы России, ... - Что же произвело это необычайное событие? Какие были причины ею?»

(Писатель убежден, что нельзя объяснить происхождение исторических событий отдельно взятыми поступками отдельно взятых людей. Воля отдельного исторического лица может быть парализована желаниями или нежеланиями массы людей.)

Чтобы совершилось историческое событие, должны совпасть «миллиарды причин», т. е. интересы отдельно взятых людей, составляющих народную массу, как совпадает движение роя пчел, когда из движения отдельных величин рождается общее движение. Значит, историю делают не отдельные личности, а народ.

«Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, ... - которые руководят массами» (т. III, ч. III, гл. 1). (Толстой утверждает, что исторические события происходят при совпадении интересов народной массы.)

А почему совпадают малые величины отдельных человеческих желаний? Толстой оказался не в силах ответить на этот вопрос: «Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякой жизненное, органическое, стихийное событие», «человек неизбежно исполняет предписанные ему законы», «...событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться», «фатализм в истории» неизбежен. Так проявляется слабость взглядов Толстого.

Фатализм Толстого связан с его пониманием стихийности. История, пишет он, есть «бессознательная, общая, роевая жизнь человечества». Любой совершенный бессознательный поступок «делается достоянием истории». И чем более бессознательно будет жить человек, тем более, по Толстому, он будет участвовать в совершении исторических событий. Проповедь стихийности, отказ от сознательного, разумного участия в событиях является слабостью взглядов Толстого.

Правильно считая, что личность, и даже историческая, т. е. такая, которая стоит высоко «на общественной лестнице», не играет ведущей роли в истории, что она связана с интересами всех, кто стоит ниже ее и рядом с ней, Толстой неправильно утверждает, что личность не играет и не может играть никакой роли в истории. По Толстому, стихийность движений массы не поддается руководству, и поэтому исторической личности остается лишь подчиняться предписанному свыше направлению событий. Так Толстой приходит к мысли о покорности перед судьбой и сводит задачу исторической личности к следованию за событиями.

При изучении т. III должны увидеть общенародный патриотический подъем и единство основной массы русского общества в борьбе с захватчиками. Если при анализе т. II в центре внимания стоял отдельный человек с его индивидуальной, подчас отъединенной от других судьбой, то при анализе т. III-IV увидим человека как частицу массы. Основная мысль Толстого - только тогда отдельный человек находит свое окончательное, настоящее место в жизни, когда становится частицей народа.

С овременная школа ориентирована на реализацию индивидуального подхода к учащемуся. Установка на личностно-ориентированное обучение стала общим местом в разговоре о путях развития российского образования. Способы воплощения этого принципа разнообразны: это и новейшие технологии, и конкретные организационные формы (лекционно-семинарская система, лекции на поток, групповые занятия по выбору).

Образовательная модель востоковедческого лицея № 1535 города Москвы включает лекционно-семинарскую систему занятий для профильных предметов. Учитывая специфику обучения детей в школе, она не повторяет вузовскую форму. Урок со всем классом (лекция) строится по традиционной школьной методике, а семинарские занятия предполагают организацию работы в небольшой группе (половина класса).

Известно, что семинар – это вид учебных занятий, на которых проходит обсуждение учащимися под руководством преподавателя подготовленных ими сообщений и докладов. Однако это общее определение не отражает своеобразия семинарского занятия школьного типа, содержание которого может быть весьма разнообразным: зачёт по теме или блоку тем, опрос учащихся по изученному материалу. В ряде случаев семинар может предварять лекцию, если в лабораторных условиях с опережением исследуются некоторые аспекты поставленной проблемы. В последнее время в практику лицея вводятся семинары в форме деловой игры с элементами драматизации, с использованием методик проведения урока-дискуссии.

Отрабатывая эти новые формы, педагоги лицея не могут не учитывать специфики гуманитарных знаний: большой объём фактического материала, линейные способы изложения. Как показала практика, изучаемый материал часто преподносится в недостаточно структурированном виде. Это отражается и в способе изложения, который принят в учебниках, и в работе учителя на уроке.

Научить логично выстраивать ответ под определённую тему, создавать свою целостную концепцию изложения изученного материала – вот одна из важнейших задач обучения, стоящая перед учителями лицея, в том числе и перед учителем литературы. Однако решить её можно, только специально работая над методикой, выделяя особое время на формирование этого навыка. Размышления о возможностях семинарской формы занятия позволяют выйти на решение указанных проблем.

Цель этой статьи – познакомить читателя с наработанной в лицее методикой на конкретном примере: семинар по теме «Философия истории в романе Л.Н. Толстого “Война и мир”». Предлагаемая тема урока – наиболее сложная в системе уроков по творчеству Л.Н. Толстого. Она предполагает не только хорошее знание текста романа-эпопеи, но и высокий уровень обобщения изученного.

Представленный вариант рассмотрения этой темы ни в коем случае не претендует на исчерпывающее исследование проблемы. Система философских воззрений Толстого, воплощённая в романе «Война и мир», столь глубока и многогранна, что не представляется возможным рассмотрение её в деталях на одном школьном семинаре.

Оставляя за рамками изучения многие пласты романа, остановимся на наиболее очевидных аспектах анализа этой темы так, как она сложилась в практике школьного преподавания.

Предложенный вариант семинарского занятия, как нам кажется, может помочь учащимся глубже понять философскую концепцию Толстого, особенности его поэтики. Проведение семинара, цель которого – обучение умению структурировать ответ, работа сложная. На таком занятии необходимо сохранить и традиционную для уроков литературы установку на творческую активность учащихся, и, постигая произведение в ракурсе проблем, решать задачу структурирования полученных знаний.

Прежде чем приступить к подготовке школьного семинара, необходимо помнить об особенностях этой учебной формы. На таком уроке учитель должен соблюдать принцип посильности задания, дать установку на максимальную активность. В содержательной части семинара должны присутствовать как устоявшиеся точки зрения, так и самостоятельно выработанные учащимися в результате исследовательской поисковой деятельности.

К уроку учитель составляет перечень опорных положений, выводящих на историко-философскую концепцию Л.Н. Толстого. На развёрнутых листах печатаются вопросы с разрядкой так, как это делается в получивших распространение рабочих тетрадях (материалы перед уроком раздаются учащимся). На семинаре по мере обсуждения проблем ребята заполняют свои рабочие листы ответами на поставленные вопросы, а учитель фиксирует логику и содержание ответов на доске в виде опорного конспекта. Оговорим, что семинар делится на две подгруппы, каждая из которых получает одинаковое задание (рабочие листы). В каждой группе выбираются “докладчик” и два “стенографиста”. (Один “стенографист” ведёт запись ответов для выступающего, другой – для передачи информации учителю. Рабочий лист необходим преподавателю при выставлении оценок.) После организационного момента группам даётся 15 минут на поиск ответов и их краткую запись в рабочих листах. По истечении отведённого времени “докладчик” одной из групп берёт слово, второй выступающий имеет право дополнить те ответы, которые, по мнению его группы, не являются исчерпывающими. Напомним, что роль учителя заключается в фиксации основных положений на доске в форме опорного конспекта. Учащиеся же делают подобную работу на второй части своего листа.

И тоги семинара подводятся на следующем уроке после просмотра учителем сданных ему рабочих листов. Это позволяет оценить ход работы всей группы, вклад каждого участника семинара.

Следует сделать несколько замечаний по работе группы в период обсуждения ответов на поставленные вопросы. Учащиеся в течение отведённого им времени должны сформулировать тезисы и подобрать к ним примеры из текста. При этом учитель в случае необходимости создаёт более ясную мотивацию деятельности школьников, предупреждает участников семинара о том, что ответ будет более ценным, если в процессе обсуждения члены семинарской группы обнаружат новые грани проблемы и сумеют обосновать это конкретными фактами текста романа. Приведём один пример этой потенциальной возможности. Л.Н. Толстой, объясняя закономерности исторического процесса, создал метафору: “роевое” движение масс. Учащиеся могут выйти на такие аспекты проблемы: народ как основа национального единства и народ как агрессивная толпа, лишённая духовности.

Многолетняя лицейская практика показала целесообразность проведения такого семинара перед лекцией учителя. Активное освоение сложнейшего философского пласта романа на семинаре позволяет учащимся лучше воспринимать теоретический материал следующего урока.

Предложенный опыт не является конкретным рецептом, а лишь указывает на возможные пути развития современного урока. Известно, что школа сегодня должна реализовывать деятельностный подход, стимулировать самостоятельность освоения изучаемого материала, формировать творческую личность, при этом не упуская работу над культурой мышления.

Лекционно-семинарская система, которая отработана в лицее № 1535, позволяет уточнить реальные подходы к осуществлению указанных задач.

Материалы к семинару

1. Почему Л.Н. Толстой дорожил антитезой “война” и “мир”, вынеся её в заглавие романа?

Мир человеческой жизни представлен в романе-эпопее Л.Н. Толстого в сложном переплетении и взаимодействии картин войны и мира, созидания и разрушения, гармонии и дисгармонии в самых разных проявлениях. Многозначность слов “война” и “мир” позволяет утверждать, что они являются не только темой романа, но и его художественной идеей. Гармония человеческих отношений противопоставлена в романе всякой разрушительной борьбе. Причём это не только военные эпизоды (Шенграбен, Аустерлиц, Бородино), но и связанные с ними по ассоциации картины мирной жизни, где есть место эгоистическому расчёту, корысти, вражде (борьба за мозаиковый портфель, стремление Элен выйти замуж за Пьера, фальшь светских отношений в салоне А.П. Шерер, карьеризм Друбецкого, Несвицкого, Жеркова и других). На противоположном полюсе – любовь и взаимопонимание (семья Ростовых), верность дворянскому долгу, уважение друг к другу (Болконские), стремление к обретению истины (эпизод спора на пароме в Богучарове) и другие. По мнению Л.Н. Толстого, движение жизни обусловлено противостоянием и противоборством двух полярных начал бытия.

2. В чём смысл человеческой жизни?

В поиске человеком своего предназначения, в обретении того дела, где наиболее полно и гармонично раскроется его личность, – смысл земного существования. Все любимые герои Толстого находятся в состоянии духовных исканий.

По мысли писателя-философа, гражданское назначение женщины – быть матерью, в сфере семейных отношений являться духовной опорой супругу, чьи нравственные усилия закономерно направлены на совершенствование общественных отношений и духовный поиск.

3. Почему писатель уделяет особое внимание семье и внутрисемейным отношениям?

Семья в системе философских воззрений Толстого является основой жизни, её нравственной почвой. Подтверждением тому может служить подробный рассказ о семье Ростовых, представители которой близки к идеалу Толстого, мудры, по мысли А.А. Фета, “умом сердца”. Непротиворечиво противопоставлена ей семья Болконских, членам которой присущи иные качества личности: они, скорее, живут “умом ума”. В эпилоге романа-эпопеи показана идеальная семья Наташи и Пьера, воспитывающая сына А.Болконского. Под крышей лысогорского дома Николенька имеет возможность взять лучшее от “породы” Ростовых и Болконских, а через Пьера постичь мудрость Платона Каратаева.

4. Почему земная жизнь представлена у Толстого как движение двух неравных потоков?

В представлении Л.Н. Толстого исторический процесс есть движение двух неравных потоков, один из которых – “жизнь историческая” (основные вехи эпохи и исторические деятели), второй поток – “жизнь человеческая”, то есть жизнь народа, слагающаяся из конкретных частных судеб.

5. Почему Толстой утверждает приоритет “человеческой жизни” над “жизнью исторической”?

По мысли Толстого, исторический процесс – движение “роевой истории”, то есть движение всякого исторического события возможно лишь тогда, когда совпадают усилия воль всех людей, всего народа. “При этом настоящая жизнь людей со своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха... любви, дружбы, ненависти... идёт, как и всегда, независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне возможных преобразований”. Вопреки утверждению примата исторического над частным, автор романа «Война и мир» смотрит на историю снизу вверх, показывая, что повседневная жизнь обычных простых людей шире и богаче. Она первооснова, из которой вырастает жизнь историческая. Один из ярких эпизодов, подтверждающих выдвинутый тезис, – незамысловатый разговор кучера и повара Кутузова (“Тит, ступай молотить”), данный на фоне сражения трёх императоров, в котором рухнули тщеславные надежды Александра I, погибли 20 тысяч солдат, из массы юношей-кавалергардов осталось только 18 человек. По мысли Толстого, какими бы крупными ни были взлёты и падения правителей, народ остаётся бессмертным, а жизнь человеческая – вечной.

6. Каково соотношение “роя” и личности, единого и целого в системе философских воззрений Л.Н. Толстого?

У Толстого народ (“рой”) – чуткий организм, стихийно и бессознательно откликающийся на внешние события. Так, партизанская война дана как типичный пример, раскрывающий характер действий “роя”. Самые разные люди объединились в общем порыве ненависти к врагу (дьячок, старостиха Василиса, Петя Ростов, Долохов, Денисов). Народ у Толстого – основа единства “роевой” жизни, к единению с которым стремится лучшая часть дворянства (Андрей Болконский, Пьер Безухов). “Они тверды, спокойны и они просты. Они не говорят, но делают” – такими видит Пьер русских солдат на бородинском поле.

Если исторический процесс – сумма усилий каждого, то воля одного человека, будь то Наполеон Бонапарт или Александр I, не может влиять на течение событий. Призвание великого человека – прислушиваться к “коллективному субъекту” истории. Эта идея Толстого воплощена в образе великого русского полководца Кутузова.

7. В чём неоднозначность взглядов Л.Н. Толстого на народ, проявившаяся в романе?

В эпопее народ представлен в двух ракурсах. В первом народ изображён как единство, объединённое нравственными традициями (“мир”). Это наиболее ярко проявилось в “скрытой теплоте патриотизма”. Во втором ракурсе народ показан как толпа, лишённая “простоты, добра и правды” (бунт в Богучарове, расправа над Верещагиным). Такой агрессивной массе нужен в качестве предводителя “человек без убеждений, без привычек”.

8. Какую роль в движении истории играет “фатум”? В чём противоречивость суждений Толстого о предопределённости человеческого бытия?

Л.Н. Толстой возводит в романе-эпопее стихийность и бессознательность жизни народа в закон жизни и утверждает их в качестве лучших черт национального характера. Так, в обрисовке партизанской войны 1812 года акцент сделан на стихийность организации первых партизанских отрядов. “Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии были истреблены казаками и мужиками... так же бессознательно, как собаки загрызают забеглую бешеную собаку”.

В описании действий лучших героев-военачальников (Багратиона, Кутузова) также внимание читателя обращено на их мудрую пассивность в важнейших сражениях, связанных с историческими судьбами страны и народа. Лишь они способны “...стать...проводниками высшего общего смысла истории. Таков Кутузов”. В образе главнокомандующего русской армии в войне 1812 года сконцентрированы все лучшие черты человека, по замыслу Толстого. Он воплощение “простоты, добра и правды”, а значит, и подлинного величия, так как сочетает в себе и государственный ум, и высокое полководческое искусство, и созерцательную мудрость и пассивность, вызванную знанием высшего замысла. Так противоречиво совместились в романе правда исторического факта и своеобразие представлений Толстого о влиянии “фатума” на закономерности движения истории. Именно Кутузов волею своей определяет место будущего генерального сражения, берёт на себя всю ответственность за дальнейший ход событий “роевой” истории, отдавая приказ об оставлении Москвы, но он же в романе “...ничего не предложит своего, ничему полезному не помешает”.

Другим подтверждением противоречивости взглядов Толстого на ход исторических событий является представление о русском национальном характере, которое сказалось в создании двух противоположных типов: воина, не ведающего сострадания (Г.Щербатый), и кроткого и милосердного типа (П.Каратаев).

Рабочий лист

(опорный конспект и вопросы)