Искусство и дизайн
3946
01.02.18 09:02
Сегодняшняя художественная сцена Японии очень разнообразна и провокационна: рассматривая работы мастеров из Страны Восходящего солнца, вы решите, что попали на другую планету! Тут живут новаторы, которые изменили «ландшафт» отрасли в глобальном масштабе. Представляем вам список 10 современных японских художников и их творения – от невероятных существ Такаси Мураками (который сегодня празднует день рождения) до пестрой вселенной Кусамы.
От футуристических миров до точечных созвездий: современные японские художники
Такаси Мураками: приверженец традиций и классик
Начнем с виновника торжества! Такаси Мураками – один из самых знаковых современных японских художников, работающий над картинами, крупномасштабными скульптурами и модной одеждой. На стиль Мураками влияют манга и аниме. Он основатель движения Superflat, поддерживающего японские художественные традиции и послевоенную культуру страны. Мураками продвигал многих своих коллег-современников, с некоторыми из них мы сегодня тоже познакомимся. «Субкультурные» произведения Такаси Мураками представлены на арт-рынках моды и искусства. Его провокационный My Lonesome Cowboy (1998-й год) был продан в Нью-Йорке на аукционе Sotheby’s в 2008-м за рекордные 15,2 миллиона долларов. Мураками сотрудничал со всемирно известными брендами Marc Jacobs, Louis Vuitton и Issey Miyake.
Тихо Асима и ее сюрреалистическая вселенная
Член художественной производственной компании Kaikai Kiki и движения Superflat (и та, и другое основаны Такаси Мураками) Тихо Асима известна своими фантастическими городскими пейзажами и странными поп-существами. Художница создает сюрреалистические мечты, населенные демонами, призраками, молодыми красавицами, изображаемыми на фоне диковинной природы. Ее произведения обычно крупномасштабны и печатаются на бумаге, коже, пластике. В 2006-м году эта современная японская художница участвовала в Art on the Underground в Лондоне. Она создала 17 последовательных арок для платформы – волшебный пейзаж постепенно превращался из дневного в ночной, из городского – в сельский. Это чудо расцвело на станции метро Gloucester Road.
Тихару Сима и бесконечные нити
Другая художница – Тихару Сиота – работает над широкомасштабными визуальными установками для конкретных достопримечательностей. Она родилась в Осаке, но сейчас живет в Германии – в Берлине. Центральные темы ее творчества – забвение и память, мечты и реальность, прошлое и настоящее, а еще – конфронтация тревоги. Самые знаменитые работы Тихару Сиоты – непроницаемые сети черной нити, охватывающие множество бытовых и личных предметов – таких как старые стулья, свадебное платье, сожженное фортепиано. Летом 2014-го года Сиота соединила пожертвованные ей туфли и ботинки (которых было более 300) нитками красной пряжи и подвесила их на крючки. Первая выставка Тихару в столице Германии прошла во время Берлинской художественной недели в 2016-м году и вызвала сенсацию.
Эй Аракава: везде, ни нигде
Эй Аракава вдохновлен состояниями перемен, периодами нестабильности, элементами риска, а его инсталляции нередко символизируют темы дружбы и коллективного труда. Кредо современного японского художника определяется перформативным неопределенным «везде, но нигде». Его творения всплывают в неожиданных местах. В 2013-м году работы Аракавы выставлялись на Венецианском биеннале и в экспозиции японского современного искусства в Музее искусств Мори (Токио). Инсталляция Hawaiian Presence (2014) была совместным проектом с нью-йоркской художницей Кариссой Родригес и участвовала в биеннале Whitney. В том же 2014-м году Аракава и его брат Тому, выступающие дуэтом под названием «United Brothers», предлагали посетителям Frieze London свое «произведение» «The This Soup Taste Ambivalent» с «радиоактивными» корнеплодами дайкона Фукусимы.
Коки Танака: взаимосвязь и повторения
В 2015-м Коки Танака был признан «Художником года». Танака исследует общий опыт творчества и воображения, поощряет обмен между участниками проектов и выступает за новые правила сотрудничества. Его установка в японском павильоне на Венецианском биеннале 2013-го года состояла из видео с объектами, превращающими помещение в платформу для художественного обмена. Инсталляции Коки Танака (не путайте с его полным тезкой-актером) иллюстрируют взаимосвязь между объектами и действиями, например, на видео присутствует запись простых жестов, выполняемых с обычными предметами (нож, нарезающий овощи, пиво, наливаемое в стакан, открытие зонта). Ничего существенного не происходит, но навязчивое повторение и внимание к мельчайшим деталям заставляют зрителя ценить мирское.
Марико Мори и обтекаемые формы
Еще одна современная японская художница, Марико Мори, «колдует» над мультимедийными объектами, сочетая видео, фотографии, предметы. Ей свойственны минималистское футуристическое видение и гладкие сюрреалистические формы. Повторяющейся темой творчества Мори является сопоставление западной легенды с западной культурой. В 2010-м году Марико основала Фонд Фау, образовательную культурную некоммерческую организацию, для которой она изготовила серию своих художественных инсталляций в честь шести обитаемых континентов. Совсем недавно постоянная установка Фонда «Кольцо: одна с природой» была водружена над живописным водопадом в Ресенде недалеко от Рио-де-Жанейро.
Риоджи Икеда: синтез звуков и видео
Риоджи Икеда – новый медиахудожник и композитор, чья работа, в основном, связана со звуком в разных «сырых» состояниях, от синусоидальных звуков до шумов с использованием частот на грани человеческого слуха. Его захватывающие инсталляции включают звуки, созданные компьютером, которые визуально преобразуются в видеопроекции или цифровые шаблоны. Аудиовизуальные арт-объекты Икеды используют масштаб, свет, тень, объем, электронные звуки и ритм. Известный тестовый объект художника состоит из пяти проекторов, которые освещают площадь 28 метров в длину и 8 метров в ширину. Установка преобразует данные (текст, звуки, фотографии и фильмы) в штрих-код и двоичные паттерны нулей и единиц.
Тацуо Миядзима и светодиодные счетчики
Современный японский скульптор и художник-монтажник Тацуо Миядзима использует в своем искусстве электрические схемы, видео, компьютеры и другие гаджеты. Основные концепции Миядзимы вдохновлены гуманистическими идеями и буддистскими учениями. Светодиодные счетчики в его установках непрерывно мигают в повторении от 1 до 9, символизируя путешествие от жизни к смерти, но избегая окончательности, которая представлена 0 (ноль никогда не появляется в работах Тацуо). Вездесущие цифры в сетках, башнях, схемах выражают интерес Миядзимы к идеям непрерывности, вечности, связи и потока времени и пространства. Не так давно объект Миядзимы «Стрела времени» был продемонстрирован на инаугурационной выставке «Незавершенные мысли, видимые в Нью-Йорке».
Нара Ёсимото и злые дети
Нара Ёсимото создает картины, скульптуры и рисунки, изображающие детей и собак – субъектов, в которых отражены ребячье чувство скуки и разочарования и яростная независимость, естественная для малышей. Эстетика работ Ёсимото напоминает традиционные книжные иллюстрации, это смесь беспокойной напряженности и любви художника к панк-року. В 2011-м году в Музее общества Азии в Нью-Йорке состоялась первая персональная выставка Ёсимото под названием «Yoshitomo Nara: Nobody"s Fool», охватывающая 20-летнюю карьеру современного японского художника. Экспонаты были тесно связаны с мировыми молодежными субкультурами, их отчужденностью и протестом.
Яёй Кусама и пространство, разрастающееся диковинными формами
Поразительная творческая биография Яёй Кусамы длится семь десятилетий. За это время удивительная японка успела изучить сферы живописи, графики, коллажа, скульптуры, кино, гравюры, экологического искусства, инсталляции, а также литературы, моды и дизайна одежды. Кусама разработала весьма своеобразный стиль точечного искусства, которых стал ее торговой маркой. Иллюзорные видения, представленные в работах 88-летней Кусамы (когда мир кажется покрытым разрастающимися диковинными формами), – это результат галлюцинаций, которые она испытывала с детства. Комнаты с красочными точками и «бесконечными» зеркалами, отражающими их скопления, узнаваемы, их не перепутаешь ни с чем иным.
posted by: chernov_vlad in
Тадасу Такаминэ. "Боже, храни Америку", 2002. Видео (8 мин. 18 сек.)
Двойная перспектива: Современное искусство Японии
Кураторы Елена Яичникова и Кэндзиро Хосака
Часть первая: «Реальность/Обычный мир».
Московский музей современного искусства, гор. Москва, Ермолаевский пер., д. 17
Часть вторая: «Воображаемый мир/Фантазии».
Московский музей современного искусства, гор. Москва, Гоголевский бульвар, д. 10
Московский музей современного искусства совместно с Японским фондом представляют выставку «Двойная перспектива: Современное искусство Японии», призванную познакомить широкую публику с современными японскими художниками.
Двойная перспектива — это два куратора из разных стран, две площадки музея и двухчастная структура проекта. Курируемая Еленой Яичниковой и Кэндзиро Хосака выставка объединяет работы более 30 художников разных направлений, работавших с 70-х годов XX века до настоящего времени. Проект состоит из двух частей — «Реальный мир/Повседневность» и «Воображаемый мир/Фантазии» — которые располагаются на площадках музея на Ермолаевском переулке, 17 и Гоголевском бульваре, 10.
Хираки Сава. "Жилище", 2002. Одноканальное видео (стереозвук), 9 мин. 20 сек.
Courtesy: Ota Fine Arts, Токио
Часть первая: «Реальность/Обычный мир»
В первой части выставки «Реальный мир/Повседневность» представлен взгляд японских художников на окружающий нас мир через обращение к мировой истории 20 века (Ясумаса Моримура, Ёсинори Нива и Юкэн Тэруя), размышления об устройстве современного общества (Dumb Type и Тадасу Такаминэ), взаимодействие с городским пространством (contact Gonzo и ChimPom) и поиски поэзии в повседневности (Cимабуку, Цуёси Одзава, Кохэй Кобаяси и Тэцуя Умэда). Ясумаса Моримура в серии видеоработ «Реквием» перевоплощается в различных исторических персонажей: Чаплина, писателя Юкио Мисиму и даже Ленина — и воссоздает эпизоды из их жизни. Другой участник проекта Тэцуя Умэда создает инсталляции из подручных средств, обычных вещей — таким образом, искусством становится самая банальная повседневность. На выставке будут показаны работы Йоко Оно — знаменитая «Cut Piece» в версии 1965 и 2003 годов и звуковая инсталляция «Cough Piece» (1961). Выставка представит произведения Кисио Суга — одного из центральных представителей движения Моно-Ха (Mono-Ha, в переводе «Школа вещей»), которое предложило японскую альтернативу западному модернизму. Фото-секция представит работы Тосио Сибата, Такаси Хомма и Лиэко Сига.
Яёй Кусама. "Я здесь, но нигде", 2000. Смешанная техника. Инсталляция в Maison de la culture du Japon, Париж.
Собрание автора
Произведения, составляющие вторую часть проекта, представят публике свободный, воображаемый мир в котором существуют все то, что мы не способны разглядеть в реальной жизни, все то, что находится за ее пределами. Работы художников этой части выставки отсылают к японской поп-культуре, миру фантазий, наивности, мифам и размышлениям о космогоническом устройстве мира. Каждый участник выставки вкладывает в понятие «воображение» свой собственный смысл. Так художник Таданори Ёкоо в своих отношениях с воображаемым миром делает главной темой своих работ исчезновение, а точнее «самоисчезновение». Похожий мотив прослеживается и в творчестве Яёй Кусама: проецируя свои фантазии на реальность, она создает мир, полный причудливых узоров. Гигантская скульптура «Дитя солнца» (2011) работы Кэндзи Янобэ была создана в страшное время, когда произошел взрыв на атомной электростанции «Фукусима-1». Его монументальный объект становится точкой пересечения воображений. Художник понимает, что опыт, пережитый на границе реального, станет толчком для создания нового мира. В части «Воображаемый мир/Фантазии» также представлены работы Ёситомо Нара, Такаси Мураками, Макото Айда, Хираки Сава и многих других.
Некоторые работы были созданы специально для выставки. Художник Ёсинори Нива для своего проекта «В московских квартирах разыскивается Владимир Ленин» (2012) приезжал в Москву для того, чтобы найти артефакты, связанные с личностью революционера в квартирах москвичей. Его работа — это видеодокументация его поисков и путешествий по Москве. Художник Тэцуя Умэда, чьи работы будут представлены одновременно на двух площадках, приедет в Москву для того, чтобы реализовать свои инсталляции на месте.
Эти две, на первый взгляд, несопоставимые части выставки призваны показать два полюса японского искусства, которые в действительности оказываются неотделимы друг от друга.
В рамках выставки также планируется проведение открытых мастер-классов и творческих встреч с участниками проекта. Пройдут лекции японского куратора Кэндзиро Хосака и художника Кэндзи Янобэ. Для России данная выставка впервые в подобном масштабе представляет современное японское искусство.
Ёситомо Нара. "Леденцово-синяя ночь", 2001. 1166,5 х 100 см. Холст, акрил
Фото: Ёситака Утида
Кисио Суга "Пространство разделения", 1975. Ветки и бетонные блоки. 184 x 240 x 460 см
Фото: Ёситака Утида
Кэндзи Янобэ. "Дитя Солнца", 2011. Стеклопластик, сталь, неон и др. 620 х 444 х 263 cm. Инсталляция в мемориальном парке Ezpo"70
Фото: Томас Сваб
Современная японская художественная сцена кажется полностью глобализированной. Художники курсируют между Токио и Нью-Йорком, почти все получали европейское или американское образование, о своих работах говорят на интернациональном арт-английском. Однако картина эта далека от полноты.
Национальные формы и тренды оказываются одним из наиболее востребованных товаров, которые Япония может предложить мировому рынку художественных идей и произведений.
Плоскостная операция. Как течение superflat сочетает американскую гик-культуру и традиционную японскую живопись
Такаси Мураками. «Тан Тан Бо»Если в западном мире почти для всех (кроме, может быть, самых ярых теоретиков постмодерна) граница между высокой и массовой культурой до сих пор остается релевантной, хоть и проблематичной, то в Японии эти миры тотально смешаны.
Примером тому служит Такаси Мураками, который успешно совмещает выставки в лучших галереях мира и потоковое производство.
Запись экскурсии по выставке Мураками «Будет ласковый дождь»
Впрочем, отношения Мураками с массовой культурой - а для Японии это в первую очередь культура фанатов манги и аниме (отаку) - устроены сложнее. Философ Хироки Адзума критикует понимание отаку как аутентичного японского явления. Отаку считают себя связанные напрямую с традициями периода Эдо XVII–XIX веков - эпохой изоляционизма и отказа от модернизации. Адзума же утверждает, что движение отаку - завязанное на манге, анимации, графических романах, компьютерных играх - могло возникнуть только в контексте послевоенной американской оккупации как результат импорта американской культуры. Искусство Мураками и его последователей заново изобретает отаку методами поп-арта и развенчивает националистический миф об аутентичности этой традиции. Оно представляет собой «ре-американизацию японизированной американской культуры».
С искусствоведческой точки зрения superflat ближе всего к ранней японской живописи укиё-э. Самое известное произведение в этой традиции - гравюра «Большая волна в Канагаве» Кацусики Хокусая (1823–1831).
Для западного модернизма открытие японской живописи было прорывом. Оно позволило увидеть картину как плоскость и стремится не преодолеть эту ее особенность, а работать с ней.
Кацусики Хокусай. «Большая волна в Канагаве»
Пионеры перформанса. Что значит японское искусство 1950-х сегодня
Документация творческого процесса Акиры Канаямы и Кадзуо Сираги
Superflat оформилось только в нулевые. Но значимые для мирового искусства художественные акции начались в Японии гораздо раньше - и даже раньше, чем на Западе.
Перформативный поворот в искусстве произошел на рубеже 60-х и 70-х годов прошлого века. В Японии же перформанс появился в еще пятидесятые.
Группа Gutai впервые перенесла внимание с создания самодостаточных объектов на процесс их производства. Отсюда - один шаг до отказа от арт-объекта в пользу эфемерного события.
Хотя отдельные художники из Gutai (а всего их за двадцать лет набралось 59) активно существовали в международном контексте, осмысление как их коллективной деятельности японского послевоенного искусства вообще началось на Западе совсем недавно. Бум пришелся на 2013 год: несколько выставок в небольших галереях Нью-Йорка и Лос-Анджелеса, «Токио 1955–1970: новый авангард» в МoМА и масштабная историческая ретроспектива “Gutai: Splendid Playground” в Музее Гуггенхайма. Московский импорт японского искусства кажется почти не запоздавшим продолжением этой тенденции.
Садамаса Мотонага. Work (Water) в Музее Гуггенхайма
Поражает, насколько современно смотрятся эти ретроспективные выставки. Вот, например, центральный объект экспозиции в Музее Гуггенхайма - реконструкция Work (Water) Садамасы Мотонаги, в которой уровни музейной ротонды соединены полиэтиленовыми трубками с цветной водой. Они напоминают мазки кистью, которые были оторваны от холста, и служат примером центрального для Gutai фокуса на «конкретности» (так переводится с японского название группы), материальности объектов, с которыми работает художник.
Многие участники Gutai получили образование, связанное с классической живописью нихонга, многие биографически привязаны к религиозному контексту дзен-буддизма, к характерной для него японской каллиграфии. Все они находили новый, процессуальный или партиципаторный (связанный с участием зрителей. - Прим. ред.), подход к древним традициям. Кадзуо Сирага записывал на видео, как ногами рисует свои предвосхитившие Раушенберга монохромы, и даже создавал картины публично.
Минору Йошида превращал цветы с японских гравюр в психоделические объекты - примером тому может быть Bisexual Flower, одна из первых кинетических (движущихся) скульптур в мире.
Кураторы выставки в Музее Гуггенхайма рассказывают о политическом значении этих работ:
«Gutai продемонстрировали важность свободных индивидуальных действий, разрушения зрительских ожиданий и даже глупости как способов противостоять общественной пассивности и конформизму, которые за несколько десятков лет позволили милитаристскому правительству обрести критическую массу влиятельности, вторгнуться в Китай и затем присоединиться ко Второй мировой войне».
Хорошие и мудрые. Зачем в 1960-е художники уезжали из Японии в Америку
Gutai был исключением из правил в послевоенной Японии. Авангардные группировки оставались маргинальными, арт-мир был строго иерархичен. Основным путем к признанию было участие в конкурсах, которые проводили признанные объединения художников-классиков. Поэтому многие предпочитали уехать на Запад и встроиться в англоязычную арт-систему.
Особенно тяжело приходилось женщинам. Даже в прогрессивном Gutai доля их присутствия не доходила и до пятой части. Что уж говорить про традиционные институты, для доступа в которые необходимо было специальное образование. К шестидесятым девушки уже приобрели право на него, однако обучение искусству (если речь не шла о декоративном, которое входило в комплект навыков ryosai kenbo - хорошей жены и мудрой матери) было социально не одобряемым занятием.
Йоко Оно. Cut Piece
Сюжет об эмиграции пяти мощных японских художниц из Токио в Штаты стал темой исследования Мидори Йошимото “Into Performance: Japanese Women Artists in New York”. Яёи Кусама, Такако Саито, Миэко Сиоми и Сигеко Кубота на старте карьеры приняли решение уехать в Нью-Йорк и работали там, в том числе и над модернизацией традиций японского искусства. Только Йоко Оно выросла в США - но и она сознательно отказалась от возвращения в Японию, разочаровавшись в художественной иерархии Токио во время короткого пребывания в 1962–1964 годах.
Оно стала самой известной из этих пяти - не только как жена Джона Леннона, но и как авторка протофеминистских перформансов, посвященных объективации женского тела. Очевидны параллели между Cut Piece Оно, в котором зрители могли отрезать куски одежды художницы, и «Ритмом 0» «бабушки перформанса» Марины Абрамович.
На коротких ногах. Как пройти авторский актерский тренинг Тадаси Судзуки
В случае с Оно и Gutai международно значимыми стали методы и тематика их работы, отделенные от авторов. Есть и иные формы экспорта - когда работы художника с интересом воспринимаются на международной арене, но заимствования собственно метода не происходит из-за его специфичности. Самый яркий случай - система актерского тренинга Тадаси Судзуки.
Театр Судзуки любят даже в России - и это неудивительно. Последний раз он был у нас в 2016 году со спектаклем «Троянки» по текстам Еврипида, а в нулевые несколько раз приезжал с постановками Шекспира и Чехова. Судзуки переносил действие пьес в актуальный японский контекст и предлагал неочевидные интерпретации текстов: обнаруживал в «Иванове» антисемитизм и сравнивал его с пренебрежительным отношением японцев к китайцам, переносил действие «Короля Лира» в японский сумасшедший дом.
Судзуки выстраивал свою систему в оппозиции к российской театральной школе. В конце XIX века, в так называемый период мейдзи, модернизирующаяся имперская Япония переживала подъем оппозиционных движений. Результатом стала масштабная вестернизация до того предельно закрытой культуры. Среди импортированных форм была и система Станиславского, которая до сих пор остается в Японии (да и в России) одним из магистральных режиссерских методов.
Упражнения Судзуки
В шестидесятые, когда Судзуки начинал свою карьеру, все больше распространялся тезис о том, что из-за своих телесных особенностей японские актеры не могут вжиться в роли из западных текстов, которыми заполнился тогдашний репертуар. Молодому режиссеру удалось предложить самую убедительную альтернативу.
Система упражнений Судзуки, названная грамматикой ног, включает в себя десятки способов сидеть, еще больше - стоять и ходить.
Его актеры обычно играют босиком и кажутся, за счет снижения центра тяжести, максимально плотно привязанными к земле, тяжелыми. Судзуки учит их и зарубежных участников спектаклей своей технике в деревне Тога, в заполненных современным оборудованием старинных японских домах. Его труппа дает всего лишь около 70 представлений в год, а все остальное время живет, почти не выезжая из деревни и не имея времени на личные дела - только работа.
Центр в Тоге появился в семидесятые, его спроектировал по просьбе режиссера всемирно известный архитектор Арата Исодзака. Система Судзуки могла бы показаться патриархальной и консервативной, но сам он рассуждает о Тоге в современных категориях децентрализации. Еще в середине нулевых Судзуки понимал значимость экспорта искусства из столицы в регионы и организации точек производства на местах. По словам режиссера, театральная карта Японии во многом напоминает российскую - искусство сконцентрировано в Токио и нескольких менее крупных центрах. Российскому театру тоже не помешала бы компания, которая регулярно выезжает на гастроли по небольшим городам и базируется в удалении от столицы.
Центр SCOT Company в Тоге
Цветочными тропами. Какой ресурс обнаружил современный театр в системах но и кабуки
Метод Судзуки растет из двух древних японских традиций - но и кабуки. Дело не только в том, что эти виды театра часто характеризуются как искусство ходить, но и в более очевидных деталях. Судзуки нередко следует правилу об исполнении всех ролей мужчинами, использует характерные пространственные решения, например ханамити («путь цветов») образца кабуки - помост, проходящий от сцены в глубь зрительного зала. Он эксплуатирует и совсем узнаваемые символы вроде цветов и свитков.
Конечно, в глобальном мире не идет речи о привилегии японцев на использовании своих национальных форм.
На заимствованиях из но построен театр одного из самых значительных режиссеров современности, американца Роберта Уилсона.
Он не только использует маски и грим, напоминающие массовому зрителю о Японии, но и заимствует способы актерского существования, основанные на максимальном замедлении движения и самодостаточной выразительности жеста. Соединяя традиционные и отдающие ритуалом формы с ультрасовременными световыми партитурами и минималистичной музыкой (одна из самых известных работ Уилсона - постановка оперы Филиппа Гласса «Эйнштейн на пляже»), Уилсон по сути производит тот синтез истоков и актуальности, к которому стремится значительная часть современного искусства.
Роберт Уилсон. «Эйнштейн на пляже»
Из но и кабуки вырос и один из столпов современного танца - буто, в буквальном переводе - танец тьмы. Придуманный в 1959 году хореографами Кадзуо Оно и Тацуми Хидзикатой, которые также отталкивались от низкого центра тяжести и концентрации на ногах, буто представлял собой перенос размышлений о травматическом военном опыте в телесное измерение.
«Они демонстрировали тело больное, разрушающееся, даже монструозное, чудовищное. <…> Движения то замедленные, то нарочито резкие, взрывные. Для этого используется особая техника, когда движение осуществляется как будто без задействования основной мускулатуры, за счет костных рычагов скелета», - историк танца Ирина Сироткина вписывает буто в историю освобождения тела, связывает его с уходом от балетной нормативности. Она сравнивает буто с практиками танцовщиц и хореографок начала XX века - Айседоры Дункан, Марты Грэм, Мэри Вигман, говорит о влиянии на более поздний «постмодерный» танец.
Фрагмент танца Кацуры Кана, современного продолжателя традиции буто
Сегодня буто в его оригинальном виде уже не авангардная практика, но историческая реконструкция.
Однако словарь движений, разработанный Оно, Хидзикатой и их последователями, остается значимым ресурсом для современных хореографов. На Западе от используется Димитрисом Папаиоанну, Антоном Адасинским и даже в клипе на “Belong To The World” The Weekend’а. В Японии продолжателем традиции буто, является, например, Сабуро Тесигавара, который в октябре приедет в Россию. Хотя сам он открещивается от параллелей с танцем тьмы, критики находят вполне узнаваемые признаки: кажущееся бескостным тело, хрупкость, бесшумность шага. Правда, они помещены уже в контекст постмодернистской хореографии - с ее высоким темпом, пробежками, работой с постиндустриальной шумовой музыкой.
Сабуро Тесигавара. Metamorphosis
Локально глобальные. Чем современное японское искусство все-таки похоже на западное
Работы Тесигавары и множества его коллег органично вписываются в программы лучших западных фестивалей современного танца. Если бегло просматривать описания перформансов и спектаклей, которые показывали на Festival/Tokyo - крупнейшем ежегодном показе японского театра, то заметить принципиальные отличия от европейских тенденций будет трудно.
Одной из центральных тем становится сайт-специфичность - японские художники исследуют пространства Токио в диапазоне от сгустков капитализма в форме небоскребов до маргинальных районов концентрации отаку.
Другая тема - проработка межпоколенческого непонимания, театр как место живой встречи и организованной коммуникации людей разных возрастов. Посвященные ей проекты Тосики Окады и Акиры Танаямы несколько лет подряд привозили в Вену на один из ключевых европейских фестивалей перформативных искусств. В переносе на сцену документальных материалов и личных историй к концу нулевых годов уже не было ничего нового, но кураторка Венского фестиваля представляла публике эти проекты как возможность живого, точечного контакта с другой культурой.
Еще одна магистральная линия - проработка травматического опыта. Для японцев он связан не с ГУЛАГом или холокостом, а с бомбардировкой Хиросимы и Нагасаки. Театр обращается к нему постоянно, но самое мощное высказывание об атомных взрывах как моменте генезиса всей современной японской культуры все же принадлежит Такаси Мураками.
к выставке “Little Boy: The Arts of Japan’s Exploding Subculture”
“Little Boy: The Arts of Japan’s Exploding Subculture” - название его кураторского проекта, показанного в Нью-Йорке в 2005 году. “Little Boy” - «малыш» по-русски - название одной из бомб, сброшенных на Японию в 1945 году. Собрав сотни манга-комиксов от ведущих иллюстраторов, характерные винтажные игрушки, сувенирную продукцию по мотивам знаменитых аниме - от Годзиллы до Hello Kitty, Мураками взвинтил концентрацию милого - каваии - в музейном пространстве до предела. Параллельно он запустил подборку анимации, в которой центральными образами становились картины взрывов, голой земли, разрушенных городов.
Такое противопоставление стало первым масштабным утверждением об инфантилизации японской культуры как способе справиться с посттравматическим синдромом.
Сейчас этот вывод кажется уже очевидным. На нем построено академическое исследование каваии Инухико Ёмота.
Встречаются и более поздние травматические триггеры. Из самого важного - события 11 марта 2011 года, землетрясение и цунами, приведшие к крупной аварии на АЭС «Фукусима». На Festival/Tokyo-2018 целая программа из шести перформансов была посвящена осмыслению последствий природно-технологической катастрофы; они стали и темой для одной из представленных на «Солянке» работ. На этом примере отчетливо видно, что арсенал критических методов у западного и японского искусства принципиально не отличается. Харуюки Ишии создает инсталляцию из трех телевизоров, на которых в зацикленном режиме демонстрируются смонтированные в высоком темпе и зацикленные кадры из телепрограмм о землетрясении.
«Работа составлена из 111 видеороликов, которые художник просматривал ежедневно в новостях до того момента, когда все, что он видел, не стало восприниматься вымыслом», - объясняют кураторы. «Новая Япония» представляет собой выразительный пример того, как искусство не сопротивляется основанной на национальных мифах интерпретации, но в то же время критический взгляд обнаруживает, что такая же интерпретация могла бы быть релевантна для искусства любого происхождения. Кураторы рассуждают о созерцании как об основе японской традиции, привлекая цитаты из Лао-цзы. При этом как бы оставляя за скобками, что почти все современное искусство сосредоточено на «эффекте наблюдателя» (так называется выставка) - будь то в форме создания новых контекстов восприятия привычных явлений или в постановке вопроса о возможности адекватного восприятия как таковой.
Imagined Communities - другая работа видеохудожника Харуюки Ишии
Дичь
Впрочем, не следует думать, что Япония образца 2010-х представляет собой концентрацию прогрессивности.
Не изжиты еще привычки старого доброго традиционализма и любовь к ориенталистской экзотике. «Театр девственниц» - так называется довольно восхищенная статья о японском театре «Такарадзука» в российском консервативном журнале «ПТЖ». «Такарадзука» появился в конце XIX века как бизнес-проект по привлечению туристов в отдаленный одноименный город, который случайно стал конечной станцией частной железной дороги. В театре играют только незамужние девушки, которые, по замыслу владельца железной дороги, и должны были приманивать в город зрителей-мужчин. Сегодня «Такарадзука» функционирует как индустрия - с собственным ТВ-каналом, плотной концертной программой, даже местным парком развлечений. Но в труппе по-прежнему имеют право состоять только незамужние девушки - будем надеяться, хотя бы на девственность не проверяют.
Впрочем, «Такарадзука» меркнет по сравнению с клубом Toji Deluxe в Киото, который японцы тоже называют театром. Там показывают совершенно дикое, судя по описанию колумниста New Yorker’а Иэна Бурумы, стриптиз-шоу: несколько раздетых девушек на сцене превращают в публичный ритуал демонстрацию половых органов.
Как и многие художественные практики, это шоу основано на древних легендах (с помощью свечи и увеличительного стекла мужчины из зала могли по очереди исследовать «секреты богини-матери Аматерасу»), а самому автору напомнило традицию но.
Поиск западных аналогов для «Такарадзуки» и Toji оставим на откуп читателю - обнаружить их нетрудно. Заметим лишь, что именно на борьбу с подобными практиками угнетения направлена значительная часть современного искусства - что западного, что японского в диапазоне от superflat до танца буто.
С 16 ноября 2013 года в Эрмитаже открыта выставка "Моно-но аварэ. Очарование вещей. Современное искусство Японии". Экспозиция, размещенная в здании Восточного крыла Главного Штаба, подготовлена Государственным Эрмитажем при поддержке Посольства Японии в России, представляет инсталляции, скульптуру, видео-арт, фотографии, созданные за последние несколько лет японскими художниками и призванные заполнить новую страницу в многовековой истории искусства Страны восходящего солнца. Их имена, известные на родине, пока практически не знакомы российской и европейской публике: Канэудзи Тэппэй, Кэнго Кито, Кувакубо Рёта, Масая Тиба, Мотои Ямамото, Ониси Ясуаки, Риэко Сига, Суда Ёсихиро, Синисиро Кано, Хироаки Морита, Хираки Сава и другие.
Существующий с Х века термин "моно-но аварэ" может быть переведен как "очарование вещи" или "восторг от вещи", и связан с буддийским представлением об эфемерности и тщетности бытия. Окружающие человека материальные и духовные предметы таят в себе неповторимое, только одному ему свойственное мимолетное очарование (аварэ). Человек же - и прежде всего художник - должен обладать отзывчивым сердцем, чтобы найти и ощутить это очарование, внутренне откликнуться на него. Современные художники тонко чувствуют материалы, в которых светится внутренняя простота смыслов. Намеренно ограничивая себя определенными темами и мотивами, они на новом витке используют древние японские художественные приемы.
В Японии, как и в России, современное искусство - явление, привнесенное извне, с Запада, не всегда понятное и вызывающее отторжение. Обе культуры восприняли англо-американский термин contemporary art как символ новомодных культурных заимствований. В Японии 1970-х, как и в России 1990-х, художники чувствовали себя аутсайдерами. Они уезжали работать на Запад, но все же в Японии 1970-х слова "contemporary art" звучали позитивно, позволяя молодому поколению забыть определение "послевоенное искусство", связанное с трагедией и упадком.
Подлинный расцвет современного искусства в западном понимании наступил лишь к концу 1980-х годов, когда не только в Гиндзе, но и в других районах Токио открылись галереи. В 1989 году в Хиросиме был создан первый музей современного искусства, и вскоре, в 1990-х годах, последовали открытия токийских музеев. С этого времени началось постепенное признание феномена современного искусства на национальном уровне и его вхождение в культурную повседневность. Следующим шагом стало проведение национальных биеннале и триеннале.
В эпоху тотального господства медиатехнологий японские художники концентрируют свое внимание на родных материалах, на их осязании, на вслушивании в них. Большой интерес на выставке вызывают инсталляции, среди которых работа Рёты Кувакубо (р. 1971), простая в устройстве, но сложная в действии, где главную роль играет тень. Художник обрисовывает предметы и создает удивительный подвижный калейдоскоп. Канэудзи Тэппэй (р. 1978) представляет неожиданные конструкции из повседневных бытовых материалов. Собранные им предметы, имеющие разные цвет и предназначение, складываются в причудливые формы, которые оборачиваются то модернистскими скульптурами, то заснеженными пейзажами с японских картин на шелке.
"Материальные подборы" в видеоработах и в жанре "найденный предмет" делает Хироаки Морита (р. 1973), а в живописи - Синисиро Кано (р. 1982) и Масая Тиба (р. 1980). Потенциал составленных художниками весьма прозаических "материальных подборов" восходит к одухотворению всего и вся, традиционному для буддизма с его идеей о том, что в каждом существе и в каждом предмете- от человека и до крошечной былинки - заложена природа Будды. Есть в них и внимание к внутренней сути вещей, воспринимаемых как красота и очарование.
Инсталляция Кэнго Кито (р. 1977), составленная из обручей, одновременно похожа и на скульптуру, и на большую картину с разъединенными плоскостями, элементарными цветами и перспективой. Пространство в ней на глазах превращается в плоскости, что делает возможным бесконечное копирование всех этих знаков и символов искусства, утративших привязку к реальности.
Несколько иначе работают с пространством Ясуаки Ониси (р. 1979) и Мотои Ямамото (р. 1966) в своих инсталляциях. Словно объединяя все эти различные подходы с подкупающей простотой, Ёсихиро Суда (р. 1969) инициирует минимальное вторжение в экспозиционное пространство, незаметного размещая в нем деревянные растения, похожие на настоящие.
Выставка "Моно-но аварэ. Очарование вещей. Современное искусство Японии" подготовлена Отделом современного искусства в рамках проекта "Эрмитаж 20/21". По словам М. Б. Пиотровского, генерального директора Государственного Эрмитажа: "Задачи проекта состоят в том, чтобы собирать, выставлять, изучать искусство XX-XXI веков. "Эрмитаж 20/21" адресован тем, кто хочет идти в ногу со временем - любителям и профессионалам, искушенным знатокам и самым юным зрителям".
Кураторы выставки - Дмитрий Юрьевич Озерков, заведующий Отделом современного искусства Государственного Эрмитажа, кандидат философских наук и Екатерина Владимировна Лопаткина, заместитель заведующего Отделом современного искусства. Научный консультант выставки - Анна Васильевна Савельева, научный сотрудник Отдела Востока Государственного Эрмитажа. К выставке подготовлена иллюстрированная брошюра, автор текста - Д.Ю. Озерков.
Японское искусство занимает важное место в коллекции Государственного Эрмитажа и насчитывает около 10000 произведений: в музее хранится 1500 листов цветной ксилографии, среди которых работы знаменитых мастеров японской гравюры середины XVIII-XX века; собрание фарфора и керамики (более 2000 экспонатов); лаки XVI-XX веков; образцы тканей и костюма. Наиболее ценной частью собрания японского искусства Эрмитажа является коллекция нэцкэ - миниатюрной скульптуры XVII-XIX веков, насчитывающая более 1000 работ.
Пост рекламный, но впечатления, текст и фотографии свои.Современное искусство сложно судить или оценивать, так как оно изначально выводит себя за рамки такой возможности. Хорошо, что есть Алексей Лифанов
, который пусть и не японовед, но в исскустве разбирается лучше меня. Кто, если не Алексей, помог бы мне понять увиденное?
Да, японцы - народ странный. Впечатления от выставки на Гоголевском бульваре .
Экспонаты на выставке "Двойная перспектива" можно условно разделить на три части (по затронутой авторами тематике). Первая посвящена человеку и государству, роли идеологии в частной жизни, диктату социума над личностью. Вторая тема смежна: человек и его влияние на природу (при этом даже в рамках одной выставки разные художники выражали диаметрально противополодные взгляды). Третья тема сугубо японская и посвящена идеологии "лоли" и прочим эфебофильским штукам, которые процветают в японском обществе.
1. Произведения Кэндзи Янобэ замешаны на постапокалиптической эстетике, при этом, надо заметить, что без всякого "сталкеризма". Его творчество очень наивно на уровне метода. "Дитя солнца" - масштабная и трогательная скульптура. Каким должен быть человек, чтобы противостоять техногенному миру - смелым, решительным или непосредственным и наивным?
3. Продолжение темы в ещё более утрированно наивной стилистике.
4. Мотохико Одани рассуждает о половом созревании, сексуальности и её психологии. Напротив этой скульптуры куда более выразительная видеоинсталляция, но её нужно видеть воочию.
5. Макото Айда тему развивает. Дерево бонсай с девичьими головами - гиперболизированный символ извращённой любви. Символика прозрачна и вряд ли нуждается в пояснении.
6. Другое его произведение "Воспитанницы школы харакири". Графически - просто потрясающее.
7. Продолжение "детской" темы у Ёсимото Наро. Детские лица и недетские эмоции.
8. Такахиро Ивасаки создал из всякого мусора очень условную диараму некого города. Эстетика города, который на самом деле помойка - идея не новая, но интересно реализованная.
10. Картины Таданори Ёкоо - коллаж из аллюзий, цитат и архетипов. При этом колористика просто потрясает.
11. Яёи Кусама обратился к экзистенциальной эстетике бытия и небытия, создав команту, где пространство разламывается и распадается.
12. Ясумаса Моримура сделал пародию на пародию. Он изображает вовсе не Адольфа Гитлера, как может показаться, а Аденоида Гинкеля - персонажа из фильма Чаплина "Великий диктатор". Остальные его произведения посвящены уже непосредственным правителям и диктаторам, а суть ясна - угроза тотальной идеологии.
13. Зрителей немного, но те, что есть, очень воодушевлённо обсуждают увиденное. В целом складывается впечатление, что посетителям происходящее очень нравится.
14. Это голова Джорджа Буша. Джордж Буш поёт гимн США. Идея проста для понимкания - о вторжении идеологии и государства даже в личное пространство человека.
15. Крысы-покемоны. Моя любимая часть.
16. Часть выставки - фотографии. Местами интересно, местами - слишком интимно для понимания.
18. Фотографии Тосио Сибаты. Тут идея гармоничного сосуществования человека и природы решена в форме фотографий, по эстетике куда более близких абстракии, нежели реализму - настолько выверенная геометрия и композиция.
19. Один из приветов Ленину.
В любом случае выставки созданы, чтобы их посещать вживую, а не смотреть фотоотчёты в блогах. Многие произведения совершенно невозможно оценить в статике и в размерах экранного фото. Поэтому лучше сходить на выставку "Двойная перспектива" самому.
Партнер проекта, компания Sony, проводит конкурс и разыгрывает ноутбук и другие призы! Если пойдете на выставку, обязательно сфотографируйте экспонаты и напишите свои краткие впечатления. Чтобы принять участие в конкурсе, поделитесь
