В последнее десятилетие известные люди, представители различных искусств, часто затрагивают тему «современной критики», имея в виду не конкретную область - не музыку, не оперу, не театр и не литературу, - а критику, призванную наблюдать за событиями в этих областях, то есть «критику вообще» как жанр. Все они дружно констатируют, что сегодня критика находится в глубоком упадке - уж в этом ни у кого нет ни малейших сомнений! По поводу критиков выдвигается множество тезисов, начиная с утверждения, что критики - это неудачники, не нашедшие себе применения в избранной области в качестве творцов, и заканчивая утверждением, что без критиков невозможно понять, что и как сделали творцы. Понятно, что между этими крайностями заключено громадное количество вариаций, выражающих тонкости понимания специфики критического жанра как широкой публикой, как самими критиками, так и критикуемыми творцами.

Интересно слышать от живых творцов, что сами они тоже заинтересованы в компетентной, нелицеприятной, но обоснованной критике в свой адрес. Утверждается, что творцу любопытно читать о себе что-то оригинальное, пускай даже и отрицательное, воспринимая критику как «взгляд со стороны». Творцы констатируют, что критика - это такая же творческая область, как и любая другая «предметная» сфера: проза, поэзия, музыка, опера, драмтеатр, архитектура и так далее, в связи с чем можно назвать имена В. Белинского, Н. Добролюбова, В. Стасова, Б. Шоу, Р. Роллана и многих других, то есть критиков, вошедших в историю искусства наряду с его творцами.

Кризис современной критики вызван отнюдь не тем, что в неё пошли якобы «неудачники», а тем, что в неё сегодня вообще идёт кто попало в стремлении занять своё место под солнцем и заработать деньги. Причина будет рассмотрена ниже.

Отдельно может быть выделена сфера критики, в рамках которой мутные авторские и режиссёрские нагромождения, неясности, банальные недоделки и недодуманные решения объявляются «философскими глубинами», недоступными простым смертным. Чем более запутанным и нагромождённым будет произведение и чем менее прозрачным и понятным будет его замысел, тем более «интеллектуальным» и даже «философским» оно может быть объявлено такой критикой. И действительно, как это проверить?

Критика - это творчество?

Я согласен с мнением, что критика - это тоже творчество и что качество её зависит от того, кто именно этим специфическим видом творчества занимается. Далеко не всякий музыкант-профессионал, олицетворяющий какое-либо заметное, а тем более, яркое направление в искусстве, - если говорить о музыке, то не всякий композитор, исполнитель, музыкальный организатор, - способен быть критиком не только потому, что он вследствие своей ангажированности и погружённости в конкретику не универсален, как любой узкий специалист, но и потому, что он может не владеть критическим пером, не иметь глубоких знаний и времени для их пополнения и занятия критикой. И только человек, выдерживающий дистанцию по отношению к музыкальному предмету, но подготовленный, в требуемом отношении и в достаточной степени образованный, обладающий широким кругозором, ориентирующийся в мире искусства и в мире вообще как таковом, непредвзятый, неподкупный, честный перед собственной интеллектуальной совестью - только такой человек может быть настоящим критиком, способным в своих творческих взлётах подняться выше уровня отдельных творцов, дабы обозреть панораму рассматриваемого им искусства целиком «с высоты полёта».

Критика должна помогать публике понять творца (или же обозначить отсутствие у него глубины), увидеть в его достижениях нечто такое, что даже самому творцу может казаться неочевидным (или даже в его глазах нежелательным), найти истинное место творца и его творчества в ряду других творцов и всего остального массива творчества прошлого и настоящего, найти корни и попробовать дать прогноз относительно их перспектив, определив их координату в системе национальных и мировых интеллектуальных ценностей. Вот достойная цель!

Что создаёт музыкальный критик?

Недавно в полемическом запале один из артистов хватил через край и изрёк буквально следующее: «Критик НЕ СОЗДАЁТ НИЧЕГО, в отличие от музыканта».

Сразу позволю себе не согласиться насчёт «ничего». У музыканта и критика разные задачи, и критик, как и музыкант, несомненно, кое-что создаёт, но это «что-то» не есть музыка или её исполнение: критик создаёт ПОНИМАНИЕ, он рассматривает данное конкретное произведение (если речь идёт о композиторском творчестве) или его исполнение (если речь идёт об интерпретации) в современном и историческом контексте, опираясь на знания и опыт прошлых эпох. Именно в этом смысле критик может и должен быть намного мощнее музыкантов.

Критик по необходимости - историк, аналитик и писатель, способный к отслеживанию и возможно более широкому охвату текущей музыкальной жизни, освоению громадных объёмов исторической информации и философским обобщениям. Разумеется, речь идёт о ХОРОШЕМ критике. Но ведь в приведённом мною высказывании задет не какой-то конкретный «плохой критик», а профессия как таковая, иначе говоря, тоже сделано обобщение, не выдерживающее, в свою очередь, никакой критики.

Добрым или объективным должен быть критик?

Часто приходится слышать, что критика слишком зла, безапелляционна, нахраписта, что она не жалеет людей, положивших свою жизнь на алтарь искусства, и так далее. Главный вопрос состоит в том, укоренены ли выводы критика в реальности. К примеру, если по доброте своей критик будет хвалить плохих певцов и не замечать их недостатки, то способствует ли это улучшению общей картины нашей концертной и оперной жизни? Ведь плохой певец занимает чьё-то место на сцене, из-за него кому-то не дают выступать, кого-то лишают ролей - разве должен критик расточать свою доброту в подобных случаях? По-моему, не должен.

Критик должен стремиться быть объективным, а текст его должен быть корректным.

Справедливости ради нужно заметить, что интернет и печатная пресса наводнены панегирическими отзывами, в которых восхваляются средние или вовсе бездарные музыканты. Неужели это лучше, чем жёсткая критика? Кого мы обманываем от лица добрых критиков - самих себя?

Может ли критик ошибаться?

Самый хороший критик может допустить ошибку. Собственно, абсолютной гарантии никогда нет: критик может ошибиться в названии, в фамилии, исказить какой-то факт, допустить опечатку. Как музыкант может ошибиться, так и критик может ошибиться тоже. Правда, критиков часто призывают к публичным извинениям за печатное или прозвучавшее слово, а вот извиняются ли музыканты за свои сценические «художества» и за свои промахи - текстуальные, стилистические, за технические срывы да и просто за фальшивые и неверно заученные ноты? Что-то не могу припомнить такого! А ведь просвещённая публика им тоже может много чего предъявить, и выразителем этого обобщённого публичного мнения как раз и выступает критик. Согласится ли критик с общественным мнением, не согласится ли, выразит ли отличающееся собственное мнение, нет ли - это отдельный вопрос, но критик должен уметь делать и это тоже.

Как относиться к критике?

В силу специфики профессии критику не к лицу чрезмерная амбициозность, горячность и самоуверенность, свойственная артистам, несущим в себе непосредственный творческий импульс, с которым они выходят на публику, а потому - опять же в силу уже СВОЕЙ профессии - склонны к некоторому экстремизму и обострённой реакции на мнение публики и критики. Но я считаю, что критики должны стараться это им прощать: ведь артисты выходят на сцену, нервы у них никуда не годны, поэтому некоторая их экспансивность должна встречать спокойное понимание - в том числе и у критиков.

Если критики, не всегда, быть может, точные и аккуратные, несмотря на своё старание (как, впрочем, и музыканты, тоже, хочется в это верить, старающиеся делать свою работу хорошо), не будут отслеживать деятельность артистов, писать о них, рассуждать об их достижениях и промахах, то не получится ли так, что артисты не будут иметь информационной поддержки? В наш циничный век такое их поведение было бы очень опрометчивым.

Нетленной была и остаётся одна классическая мысль: что бы о музыканте ни говорили, как бы ни ругали и как бы ни хвалили, лишь бы о нём не забывали! Лишь бы, проще говоря, пиарили. И эта работа, кстати, тоже относится к сфере деятельности критиков, которые по необходимости выступают также в качестве журналистов. Поэтому к критике нужно относиться спокойно.

Что должен знать и уметь музыкальный критик?

Все вроде бы сходятся на том, что критики нужны и что они должны быть профессиональными. Но что это значит - быть профессиональным критиком? Означает ли это, что критик, как и артисты, выступления которых он рецензирует, должен уметь дирижировать, петь, танцевать и не менее виртуозно, чем они, играть на тех же музыкальных инструментах? Какими знаниями и качествами должен обладать критик?

Музыкальный критик безусловно должен быть музыкально грамотным: он обязан уметь читать ноты, разбираться в партитурах, ему полезно было бы играть на каком-то музыкальном инструменте. Критик должен улавливать на слух отклонения от нотного текста, находить ошибку в нотах и уметь объяснять её. Критик должен разбираться в стилях, понимать и ощущать, какие исполнительские приёмы в том или ином произведении будут уместными, а какие - нет. Это тот случай, когда дьявол прячется в мелочах.

Критик должен быть в курсе современной музыкальной жизни и её тенденций, он должен посещать концерты и спектакли, чтобы ощущать её пульс.

Музыкальный критик, безусловно - творец, вопрос лишь в масштабе творчества конкретной личности. Предметом критического рассмотрения является музыкальная деятельность прошлого и настоящего, а результатом - анализ, обобщение, синтез и порождение новых смыслов, о которых музыкант, творчество которого рассматривается критиком, может и не подозревать.

Более того, многие музыкальные явления прошлого существуют исключительно в отражении тогдашней критики, и если бы не критики, подметившие и зафиксировавшие в своих текстах множество любопытных деталей, то об исполнительстве былых эпох вообще невозможно было бы судить. О да, композиторские тексты остались при нас, но нужно ли говорить, насколько далека может быть интерпретация от подразумевавшейся автором и от его стилистики?

Эпоха грамзаписи внесла в это дело существенные коррективы: теперь можно приобщиться к фонодокументам и судить о деятельности артистов целого века на основании объективной информации, но и в этом случае работа критика ничуть не теряет своей важности, ибо и грамзапись тоже не всё и не так, как человеческие органы чувств, фиксирует, а самое главное, фонограмма - это только лишь документ эпохи, а не его критическое осмысление.

Кто может быть критиком?

Кто может считаться в критике «профессионалом» и почему далеко не каждый профессиональный музыкант может выполнить функции критика? В зависимости от ответа на вопрос, для какой аудитории пишет критик, может быть сформулирован и ответ, кто им может быть.

Прежде всего, нужно чётко понимать, что в общем случае критик - это не музыкант, и он не обязан быть музыкантом. Критик - это попросту другая профессия, хотя музыкант вполне способен быть критиком. «На критика» нигде не учат, критиком может сделаться лишь тот, кто создан для этого самой природой, сформирован обществом, системой образования, индивидуальными занятиями и личными интеллектуальными усилиями, тот, кто осознал свою способность и может её реализовать. Если критик пишет для профессионалов - то это одно; если он пишет для просвещённых любителей, получивших музыкальное образование - это второе; если он пишет для самой широкой аудитории, качество которой непредсказуемо - это третье.

Критик, пишущий для профессионалов, обязан быть профессионалом в той узкой области, в которой он подвизается, и это однозначно. Но это уже не вполне критик - это пишущий профессионал, например, теоретик. Критику неплохо было бы иметь собственный портфель текстов на разные темы в избранной области, и наличие теоретических работ его характеризует очень хорошо. Собственно, это не так уж обязательно, но желательно, чтобы видеть интеллектуальный уровень, на который может подняться конкретный писатель.

Мне лично ближе всего вторая категория критиков - пишущих для просвещённой публики, хотя у меня есть опыт публикации теоретических работ, в которых вряд ли разберутся любители. Тем не менее, просвещённая публика, усвоившая хотя бы азы музыкального образования - это та аудитория, которая наиболее желательна и на которую критик, пишущий о музыкальной повседневности, должен ориентироваться в первую очередь. Профессионалы это простят ему, а самая широкая и непросвещённая аудитория хотя бы отчасти что-то сможет понять. Критик никого не поучает, он пишет о своих впечатлениях, предлагает свои критерии, но, конечно, с претензией на объективность - иначе стоило ли браться за дело?

А судьи кто?

Практика - критерий истины. В конечном итоге ценность критики подтверждается самой жизнью. Но что это означает? Признание жизнью, это когда масса людей - публика, специалисты, другие критики - признаёт сказанное коллегой-критиком и в большинстве своём принимает его оценку соответствующей объективной данности и начинает копировать его способ мышления, литературный стиль и пользоваться изобретёнными им категориями. То есть признание - это всегда своего рода общественный договор на почве общих взглядов.

Но музыканты не желают портить друг с другом отношения. Мои личные попытки привлечь профессиональных музыкантов к рецензированию концертов и спектаклей потерпели крах, потому что их правило - о своих коллегах или хорошо, или ничего. Как о покойниках.

По факту получается, что профессиональные музыканты отдают критическую деятельность на откуп просвещённым любителям, потому что если даже профессионал не выступает на сцене сам, то он работает где-то в музыкальной сфере, следовательно, в этом тесном мирке он оказывается скованным условностями цеховой солидарности. Даже злейшие враги стараются публично не высказываться друг о друге не то что отрицательно, а хоть сколько-нибудь критично, чтобы не подвергать опасности свою карьеру, связи, рабочие и дружеские взаимоотношения. Тесен мир! Получается, что профессионалы «судьями» быть не могут: они не могут судить, они не боятся лишь льстить друг другу.

Конечно, возможна критика «по умолчанию»: когда все профессионалы о ком-то или о чём-то молчат, это означает отрицательную оценку артиста или события. Но заметить это может лишь критик, склонный к наблюдениям и обобщениям! Получается парадокс: с одной стороны, мир музыкантов-профессионалов жаждет признания и публичной оценки, а с другой стороны, сам он на публике молчит, хотя в кулуарах о чём только не судачит!

Так кто же идёт у нас в критики? Если бросить взгляд на современную столичную критику газетного и интернет-формата, то можно сделать на первый взгляд удивительный, но по сути глубоко логичный вывод: как правило, ею занимаются отнюдь не профессиональные музыканты, а просвещённые любители, знатоки и страстные почитатели музыкального искусства, основная профессия которых не имеет отношения к музыке. Нет нужды называть имена, тем более, что все они на слуху.

В чём причина такого положения дел? Очень хочется сказать, что причина в самих музыкантах, но если вдуматься, то виноваты традиции определённого рода общественного устройства. Но если уж музыканты делегировали полномочия критиков другим людям, то вряд ли они имеют моральное право слишком строго относиться к критике, в которую не желают вложить свои три копейки.

Конечно, критика, как я констатировал это в самом начале, находится в глубоком упадке, но на сегодняшнем этапе она худо-бедно свою текущую задачу выполняет, а что будет дальше - увидим.

Концепция программы связана с нетрадиционно широким пониманием «музыкальной критики» – как формы активности, сближающейся с кураторством. Учебный план ориентирован на подготовку специалистов, способных, помимо традиционных форм критической работы, инициировать, планировать и реализовывать проекты в рамках современных культурных институций – оперных и балетных театров, филармоний, концертных организаций, фестивалей.

Программа адресована специалистам и бакалаврам, обладающим знаниями в сфере академической музыки. Магистранты овладевают практическими навыками в Александринском театре и Академии молодых композиторов, на Дягилевском фестивале в Перми и фестивале «Золотая маска», фестивалях Earlymusic и reMusik, а также на ежегодном фестивале в Бард колледже. Выпускники магистратуры, помимо диплома СПбГУ, получают диплом Бард колледжа и имеют хорошие перспективы трудоустройства, связанные с острой нехваткой в отечественном культурном пространстве кадров соответствующей квалификации.

Василий Ефремов, руководитель Отдела по связям с общественностью Пермского театра оперы и балета
Мне лично уже трудно представить Дягилевский фестиваль без студентов магистратуры «Музыкальная критика». Еще сложнее – без премии «Резонанс», которую придумали и сделали выпускницы программы Анастасия Зубарева и Анна Инфантьева. Каждый год с учениками мы рассказываем нашим зрителям о том, что происходит на Дягилевском фестивале: делаем интервью, пишем новости, публикуем небольшие рецензии. Выпускники программы, уже состоявшиеся музыкальные критики, Богдан Королек и Ая Макарова в этом году стали не только нашими авторами, но и ведущими Лаборатории современного зрителя. Могу с уверенностью сказать: впереди у нас еще много совместных проектов.

Татьяна Белова, начальник Литературно-издательского отдела Большого театра России
С магистрантами программы «Музыкальная критика» Большой театр знаком почти с ее рождения – с осени 2012 года. Многие из них активно пишут, переводят, редактируют статьи для буклетов, программок, сайта театра и разнообразных проектов, связанных как с оперой, так и с балетом. Авторов, умеющих лаконично, увлекательно и очень точно писать о музыке, всегда не хватает. Выпускники программы «Музыкальная критика» это умеют, и читать написанные ими статьи или записанные ими интервью – одно удовольствие.

Основные курсы программы

• Оперный и балетный театр в пространстве современной культуры ( , )
• Музыкальные стили в исполнительских интерпретациях» ()
• Современное музыковедение: ключевые концепты ()
• Музыка ХХ века: текст, техника, автор (Александр Харьковский)
• Опера от партитуры к сцене ()
• Современная музыка. Стили и идеи ()
• Русская и советская музыка в контексте культурной и политической истории ()
• Кураторский проект в исполнительских искусствах ()

Избранные труды преподавателей

• . От Айвза до Адамса: американская музыка ХХ века. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2010. 784 c.
• . Опыты мелософии. О непройденных путях музыкальной науки. СПб.: Изд-во имени Н.И.Новикова, 2014. 532 с.
• Вадим Гаевский, . Разговоры о русском балете. М.: Новое изд-во, 2010. 292 с.

Издания, подготовленные преподавателями, магистрантами и выпускниками

• Новая русская музыкальная критика: 1993-2003: В 3 т. Т.1. Опера / Ред.-сост.: Ольга Манулкина, Павел Гершензон. М.: НЛО, 2015. 576 с.
• Новая русская музыкальная критика: 1993-2003: В 3 т. Т.2. Балет / Ред.-сост.: Павел Гершензон, Богдан Королек. М.: НЛО, 2015. 664 с.
• Новая русская музыкальная критика: 1993-2003: В 3 т. Т.3. Концерты / Ред.-сост.: Богдан Королек, Александр Рябин. М.: НЛО, 2016. 656 с.
• Век «Весны священной» – век модернизма. М.: Большой театр, 2013.
• Жерар Мортье. Драматургия страсти. Сезоны Мортье. Интервью. Эссе. СПб., 2016. 384 с.
• Schola criticorum. Сборник работ магистрантов программы «Музыкальная критика». Факультет свободных искусств и наук СПбГУ. СПб., 2016.
• Schola criticorum 2. Работы магистрантов программы «Музыкальная критика». Факультет свободных искусств и наук СПбГУ. СПб., 2017.

Отзывы выпускников

Ольга Макарова, выпускница 2016 года, музыкальный критик
На первом курсе мне казалось, что я уже умею если не все, то довольно много: у меня был опыт работы, были некоторые знания, было умение внимательно и вдумчиво смотреть оперные спектакли. И дело, пожалуй, не в том, что дальше мне удалось узнать много нового. Главное, чему мне удалось научиться, – это задавать правильные вопросы, ничего не принимать как данность, не полагаться на чужое мнение, всегда искать разгадки – вот чему учат на нашей программе. Мне кажется, это необходимо не только музыкальным критикам.

Анастасия Зубарева, выпускница 2014 года, куратор премии «Резонанс»
Это лучшая школа в России, где учат писать об академической музыке и делать музыкальные проекты. Только практика и полезная информация – идеальное место для тех, кто не хочет терять время и намерен учиться реальной профессии.

Александр Рябин, выпускник 2014 года, музыкальный критик
Магистратура дала невероятно много всего: как можно слушать музыку, как ее смотреть, как она устроена, что было давно и что есть сейчас. Можно было писать как угодно, нисколько не ограничивать себя и каждый раз получать за написанное по справедливости. Никто из преподавателей не учил думать, как они, но каждый помогал учиться думать и воспринимать происходящее. И так, шаг за шагом под чутким руководством я научился многому. Представления о мире несколько раз успели пересобраться заново, а новые знания поступали бесперебойно. Нужно было не отставать и слушать. Меня как будто пересадили из медленно катящейся по бездорожью телеги с запряженной в нее лошадкой в космический корабль.

Магистерские диссертации

• Лейла Аббасова (2016, руководитель – ) «Гергиев и Прокофьев: стратегии продвижения композитора в Мариинском театре (1995-2015)»
• Александра Воробьева (2017, руководитель – , консультант – ) «Балетные либретто XIX века: от нарратива к хореографическому тексту»
• Наталья Гергиева (2017, руководитель – ) «Оперы и балеты Родиона Щедрина на Мариинской сцене: исполнение, критика, рецепция»
• Филипп Дворник (2014, руководитель – ) «Феномен оперы в кино: способы репрезентации»
• Анна Инфантьева (2014, руководитель – ) «Современная музыка в современной России: общество, экономика, культура»
• Богдан Королек (2017, руководитель –
• Всеволод Митителло (2015, руководитель – ) «Мотивы сопротивления новациям в музыкантской среде (опыт инсайдерского наблюдения)»
• Илья Попов (2017, руководитель – ) «Режиссерский оперный театр как территория культурного трансфера»
• Александр Рябин (2014, руководитель – ) «Редукция вагнеровского мифа в современной массовой культуре»
• Алина Ушакова (2017, руководитель – ) «Постопера Хайнера Гёббельса: цифровой нарратив в сценографии»

Тексты магистрантов публикуются в буклетах Мариинского, Большого, Пермского и Екатеринбургского театров, на портале «Кольта», в газете «Коммерсант» и других медиа.

Кураторские проекты выпускников

• Премия для музыкальных критиков «Резонанс»
• Детский абонемент на Новой сцене Александринского театра
• Балет «Дивертисмент короля» в Мариинском театре

Как поступить?

Для поступления на программу необходимо подать документы и портфолио. Подробная информация об алгоритме поступления , портфолио, правилах подачи документов через

Профессия критика (любого: хоть , хоть , хоть музыкального) кажется довольно непыльной. Ходи себе по ресторанам (спектаклям, концертам) и выноси свой вердикт. Вот только на практике все не так просто. Давайте выясним, чем занимается музыкальный критик и какими качествами ему нужно обладать.

Вообще, критика как искусство анализа и оценки появилась практически одновременно с искусством как таковым. Задача критика - не просто дать оценку из серии «нравится - не нравится». Он должен проанализировать объект критики, определить его слабые и сильные стороны и в итоге сформулировать объективное суждение и дать оценку. Любой, в том числе и музыкальный, критик - это ценитель и знаток определенного вида искусства, нередко имеющий профессиональную подготовку .

Раньше музыкальный критик нередко одновременно являлся и композитором (к примеру, музыкальной критикой занимался Римский-Корсаков): если сам занимаешься музыкой, музыкальное произведение оценить намного легче. Сейчас музыкальная критика тесно переплетена с музыкальной журналистикой, поэтому музыкальный критик должен не только разбираться в музыке, но и уметь писать , чтобы донести свою точку зрения до аудитории.

Чтобы стать музыкальным критиком, недостаточно просто любить музыку (хотя любовь к музыке, несомненно, очень важна). Очень желательно получить профессиональное образование. Но вот только где учат на музыкальных критиков ? Должен ли музыкальный критик непременно получать музыкальное образование?

Чтобы работать музыкальным критиком, вовсе не обязательно самому быть дипломированным исполнителем. Гораздо более полезным окажется образование в области музыковедения : по большому счету, музыкальный критик - не столько практик, сколько теоретик (хотя не возбраняется совмещать эти аспекты).

Специальность «Музыковедение» имеется во многих творческих вузах (консерваториях, академиях и т. п.). Учтите, что для поступления в эти вузы вам сначала потребуется получить среднее профессиональное музыкальное образование . Будущие музыковеды изучают теорию и историю музыки, музыкальную литературу, учатся анализировать музыкальные произведения.

Иногда музыкальные критики получаются и из дипломированных журналистов, но, честно говоря, легче научить музыковеда писать, чем журналиста - разбираться в музыке. Быть музыкальным критиком - это не значит просто писать о музыке . Музыкальный журналист может написать отчет о концерте или аннотацию к новому альбому, но такой материал не обязательно будет критикой.

Так что стоит разграничивать музыкальную критику и музыкальную журналистику: они могут пересекаться, но случается это далеко не всегда. Музыкальный критик нередко является журналистом, но не каждого музыкального журналиста можно считать музыкальным критиком . Конечно, есть примеры успешных музыкальных критиков, окончивших журфак, но это скорее исключение, чем правило.

Музыкальный критик может специализироваться как на классической, так и на популярной музыке. Критики классической музыки редко известны широкой публике: они пишут для специализированных изданий и обычно являются людьми, «широко известными в узких кругах».

А вот критики популярной музыки нередко являются людьми публичными. Они пишут не только для специализированных, но и для массовых изданий, могут выступать на радио и телевидении. По сути, они совмещают музыкальную критику и музыкальную журналистику.

Но образование для музыкального критика - еще не все. Есть определенные качества (тонкий вкус, образное мышление, аналитические способности, внимательность, тактичность), которым в вузе не научишься. Их нужно самостоятельно развивать в себе, постоянно работая над собой . Музыкальный критик должен быть готов все время учиться, чтобы успевать за новыми тенденциями в музыке.

Если вы думаете, что музыкальный критик - профессия непыльная и прибыльная, вы ошибаетесь. Далеко не каждый способен стать второй Натальей Зимяниной или вторым Артемием Троицким. Чтобы достичь необходимого уровня профессионализма, нужно работать, работать и еще раз работать .

«Фортепианный концерт Белы Бартока — это самый чудовищный поток вздора, напыщенности и бессмыслицы, который когда-либо доводилось слышать нашей публике».

«Allegro напомнило мне детство — скрип колодезного вала, далекий перестук товарного поезда, затем бурчание живота проказника, наевшегося фруктов в соседском саду, и, наконец, встревоженное кудахтанье курицы, до смерти напуганной скотчтерьером. Вторая, недлинная часть на всем своем протяжении была наполнена гудением ноябрьского ветра в телеграфных проводах. Третья часть началась с собачьего воя в ночи, продолжилась хлюпаньем дешевого ватерклозета, перешла в слаженный храп солдатской казармы незадолго до рассвета — и завершилась скрипкой, имитирующей скрип несмазанного колеса у тачки. Четвертая часть напомнила мне звуки, которые я издавал от скуки в возрасте шести лет, растягивая и отпуская кусок резины. И, наконец, пятая часть безошибочно напомнила мне шум деревни зулусов, которую мне довелось наблюдать на Международной выставке в Глазго. Никогда не думал, что мне доведется услышать его вновь, — на заднем же плане к нему еще примешивался пронзительный визг шотландских волынок. Этими звуками и завершился Четвертый квартет Белы Бартока».

Из письма Алана Дента, цит. по: James Agate, «The Later Ego»

Брамс

«Брамс — самый распутный из композиторов. Впрочем, его распуство не злонамеренно. Скорее, он напоминает большого ребенка с утомительной склонностью переодеваться в Генделя или Бетховена и долго издавать невыносимый шум».

«В Симфонии до минор Брамса каждая нота словно бы высасывает кровь из слушателя. Будет ли такая музыка когда-нибудь популярной? По крайней мере, здесь и сейчас, в Бостоне, она не пользуется спросом — публика слушала Брамса молча, и это явно было молчание, вызванное смятением, а не благоговением».

«В программе вечера значилась Симфония до минор Брамса. Я внимательно изучил партитуру и признаю свою решительную неспособность понять это сочинение и то, зачем оно вообще было написано. Эта музыка напоминает визит на лесопилку в горах».

Бетховен

«Мнения разделились по поводу Пасторальной симфонии Бетховена, однако почти все сошлись на том, что она слишком затянута. Одно andante длится добрых четверть часа и, поскольку оно состоит из череды повторений, может быть легко сокращено без всякого ущерба — для композитора или его слушателей».

The Harmonicon, Лондон, июнь 1823 года

«Сочинения Бетховена становятся все более и более эксцентричны. Он нечасто пишет нынче, но то, что выходит из под его пера, так невразумительно и туманно, полно таких малопонятных и часто попросту отталкивающих гармоний, что лишь ставит в тупик критика и приводит в недоумение исполнителей».

The Harmonicon, Лондон, апрель 1824 года

«В Героической симфонии есть чем восхититься, но сложно сохранять восхищение на протяжении трех долгих четвертей часа. Она бесконечно длинна… Если эту симфонию не сократят, она, безусловно, будет забыта».

The Harmonicon, Лондон, апрель 1829 года

«Хор, которым завершается Девятая симфония, местами весьма эффектен, но его так много, и так много неожиданных пауз и странных, почти нелепых пассажей трубы и фагота, так много бессвязных, громкоголосых партий струнных, использованных безо всякого смысла, — и, в довершение всего, оглушающее, неистовое веселье финала, в котором, помимо обычных треугольников, барабанов, труб использованы все известные человечеству ударные инструменты… От этих звуков земля содрогнулась под нашими ногами, и из своих могил восстали тени достопочтенных Таллиса, Пёрселла и Гиббонса, и даже Генделя с Моцартом, чтобы увидеть и оплакать тот буйный, неудержимый шум, то современное бешенство и безумие, в которое превратилось их искусство».

Quaterly Musical Magazine and Review, Лондон, 1825 год

«Для меня Бетховен всегда звучал так, словно кто-то высыпал гвозди из мешка и вдобавок обронил молоток».

Бизе

«„Кармен“ — это едва ли нечто большее, чем просто собрание шансонов и куплетов… музыкально эта опера не сильно выделяется на фоне сочинений Оффенбаха. Как произведение искусства „Кармен“ — полное ничто».

«Бизе принадлежит к той новой секте, пророк которой — Вагнер. Для них темы — вышли из моды, мелодии — устарели; голоса певцов, придавленные оркестром, превращены в слабое эхо. Разумеется, все это кончается дурно организованными сочинениями, к каковым принадлежит и „Кармен“, полная странных и необычных резонансов. Раздутая до неприличия борьба инструментов с голосами — одна из ошибок новой школы».

Moniteur Universel, Париж, март 1875 года

«Если представить, что его Сатанинское Высочество село писать оперу, вероятно, у него получилось бы что-то вроде „Кармен“».

Вагнер

«Музыка Вагнера страдает изысканностью и извращенностью; в ней чувствуются немощные желания, возбужденные расстроенным воображением, чувствуется расслабленность, плохо прикрытая молодцеватостью и наружным блеском. Вагнер изысканными, болезненными гармониями и слишком ярким оркестром старается скрыть бедность музыкальной мысли, как старик скрывает свои морщины под толстым слоем белил и румян! Мало отрадного можно ожидать в будущем от немецкой музыки: Вагнер уже выполнил свое назначение, он может только повторяться; а молодые германские композиторы пишут какую-то мещанскую музыку, лишенную поэзии и немецкого гейста».

Цезарь Кюи. «Оперный сезон в Петербурге», 1864 год

«Прелюдия к „Тристану и Изольде“ напоминает мне старинный итальянский рисунок одного мученика, кишки которого медленно наматывают на вал».

Эдуард Ганслик. Июнь 1868 года

«Даже если собрать всех органистов Берлина, запереть в цирке и заставить играть каждого свою мелодию, то и тогда не получится настолько же невыносимой кошачьей музыки, как „Мейстерзингеры“ Вагнера».

Генрих Дорн. Montagszeitung, Берлин, 1870 год

«Откройте клавир „Тристана и Изольды“: это прогрессивная музыка для котов. Повторить ее сможет любой дрянной пианист, который будет нажимать на белые клавиши вместо черных, или наоборот».

Генрих Дорн. «Aus meinem Leben», Берлин, 1870 год

Дебюсси

«„Послеполуденный отдых фавна“ Дебюсси — характерный пример современного музыкального уродства. У фавна явно не задался вечер — несчастную тварь то истирают и перемалывают духовые, то она тихо ржет флейтой, избегая даже намека на успокоительную мелодию, пока ее страдания не передаются и публике. Эта музыка полна диссонансов, как нынче принято, и эти эксцентричные эротические спазмы свидетельствуют лишь о том, что наше музыкальное искусство находится в переходной фазе. Когда же придет мелодист будущего?»

«Не было ничего естественного в этом экстазе чрезмерности; музыка казалась вымученной и истерической; временами страдающему фавну определенно требовался ветеринар».

Лист

«Оркестровая музыка Листа — это оскорбление искусства. Это безвкусный музыкальный разврат, дикое и бессвязное животное мычание».

Boston Gazette, цит. по: Dexter Smith’s Papers, апрель 1872 года

«Взгляните на любую из композиций Листа и скажите честно, есть ли в них хотя бы такт подлинной музыки. Композиции! Декомпозиции — вот пра-вильное слово для этой отвратительной плесени, душащей и отравляющей плодородные почвы гармонии».

«Концерт Листа — подлая, низкопробная пачкотня. Путешественники так описывают выступления китайских оркестров. Возможно, это представитель школы будущего… Если так, то будущее вышвырнет в помойку сочинения Моцарта, Бетховена и Гайдна».

«Лист заставляет музыкантов выжимать из инструментов самые неприятные звуки на свете. Скрипачи у него играют смычком почти у подставки, так что звук напоминает мяуканье одинокого, охваченного похотью кошака в ночи. Фаготы ухают и хрюкают, как призовые свиньи на ярмарке. Виолончелисты усердно пилят свои инструменты, как лесники — здоровенные бревна. Дирижер пытается со всем этим справиться, но если бы музыканты отбросили ноты и играли что угодно, как Бог на душу положит, получилось бы не хуже».

Малер

«Слюнявая, кастрированная простота Густава Малера! Было бы несправедливо тратить читательское время на описание того чудовищного музыкального уродства, которое скрывается под именем Четвертой симфонии. Автор готов честно признать, что большей пытки, чем час с лишним этой музыки, он никогда не испытывал».

Мусоргский

«„Бориса Годунова“ можно было бы озаглавить „Какофония в пяти актах и семи сценах“».

«Я изучил основательно „Бориса Годунова“...Мусоргскую музыку я от всей души посылаю к черту; это самая пошлая и подлая пародия на музыку».

«„Ночь на Лысой Горе“ Мусоргского — самое отвратительное из всего, что мы когда-либо слышали. Оргия уродства, настоящая мерзость. Надеемся никогда не услышать ее вновь!»

Musical Times, Лондон, март 1898 года

Прокофьев

«Сочинения мистера Прокофьева принадлежат не искусству, а миру патологии и фармакологии. Здесь они определенно нежелательны, ведь одна лишь Германия, с тех пор как ее захлестнуло моральное и политическое вырождение, произвела больше музыкального гуано, чем может вынести цивилизованный мир. Да, это звучит прямолинейно, но кто-то же должен противостоять тенденции понравиться публике, сочиняя то, что мы не можем назвать иначе, как низкой и вульгарной музыкой. Сочинения же мистера Прокофьева для фортепиано, которые он сам и исполнил, заслуживают отдельных проклятий. В них нет ничего, что способно удержать внимание слушателя, они не стремятся ни к какому осмысленному идеалу, не несут эстетической нагрузки, не пытаются расширить выразительные средства музыки. Это просто извращение. Они умрут смертью выкидышей».

«Для новой музыки Прокофьева нужны какие-то новые уши. Его лирические темы вялы и безжизненны. Вторая соната не содержит никакого музыкального развития, финал напоминает бегство мамонтов по доисторической азиатской степи».

Пуччини

«Большая часть „Тоски“, если не вся она, чрезвычайно уродлива, хотя и своеобразна и причудлива в своей уродливости. Композитор с дьявольской изобретательностью научился сталкивать резкие, болезненно звучащие тембры».

Равель

«Прослушать целую программу сочинений Равеля — все равно что весь вечер наблюдать за карликом или пигмеем, выделывающим любопытные, но весьма скромные трюки в очень ограниченном диапазоне. Почти змеиное хладнокро-вие этой музыки, которое Равель, кажется, культивирует специально, в больших количествах способно вызвать только отвращение; даже красоты ее похожи на переливы чешуи у ящериц или змей».

Рахманинов

«Если бы в аду была консерватория... и было задано написать программную симфонию на тему семи египетских язв и если бы была написана она вроде симфонии Рахманинова… то он блестяще выполнил задачу и привел бы в восторг обитателей ада».

Римский-Корсаков

«„Садко“ Римского-Корсакова — это программная музыка в самом ее бессовестном виде, варварство, сопряженное с крайним цинизмом. Нечасто нам приходилось встречать такую бедность музыкальной мысли и такое бесстыдство оркестровки. Герр фон Корсаков — молодой русский офицер и, как все русские гвардейцы, фанатичный поклонник Вагнера. Вероятно, в Москве и Санкт-Петербурге гордятся попыткой взрастить на родной почве что-то похожее на Вагнера — навроде русского шампанского, кисловатого, но куда более забористого, чем оригинал. Но здесь, в Вене, концертные организации ориентируются на приличную музыку, и мы имеем все поводы протестовать против столь дурно пахнущего дилетантизма».

Эдуард Ганслик. 1872 год

Сен-Санс

«Сен-Санс сочинил больше дряни, чем любой из известных композиторов. И это худший род дряни, самая дрянная дрянь на свете».

Скрябин

«Скрябин находится в плену иллюзии, свойственной всем невротичным дегенератам (неважно, гениям или обычным идиотам), что он расширяет границы искусства, усложняя его. Но нет, этого ему не удалось — напротив, он сделал шаг назад».

«„Прометей“ Скрябина — сочинение некогда приличного композитора, заболевшего умственным растройством».

Musical Quarterly, июль 1915 года

«Бесспорно, в музыке Скрябина есть некоторый смысл, но и он избыточен. У нас уже есть кокаин, героин, морфин и бесчисленное количество сходных препаратов, не говоря уж об алкоголе. Этого более чем достаточно! Зачем превращать еще и музыку в духовный наркотик? Восемь бренди и пять двойных виски ничем не хуже, чем восемь труб и пять тромбонов».

Сесил Грей. «A survey on contemporary music», 1924

Стравинский

«Стравинский совершенно неспособен к формулированию собственных музыкальных идей. Но он вполне способен на то, чтобы ритмично бить в барабан в своем варварском оркестре, — это единственная живая и реальная форма в его музыке; тот примитивный род повторения, который прекрасно удается птицам и малым детям».

Musical Times, Лондон, июнь 1929 года

«Представляется вполне вероятным, что большей части музыки Стравин-ского — если не всей — суждено скорое забвение. Громадное влияние „Весны священной“ уже выветрилось, и то, что на премьере казалось первыми отсве-тами вдохновляющего огня, быстро превратилось в тускло тлеющую золу».

Чайковский

«Русский композитор Чайковский — без сомнения не истинный талант, а раздутая величина; он одержим идеей собственной гениальности, но не обладает ни интуицией, ни вкусом… В его музыке видятся мне вульгарные лица дикарей, слышится ругань и ощущается запах водки… Фридрих Фишер как-то выразился про некоторые картины, что они так отвратительны, что от них воняет. Когда я слушал Скрипичный концерт г-на Чайковского, мне пришло в голову, что бывает и вонючая музыка».

«Есть люди, которые постоянно жалуются на свою судьбу и с особым пылом рассказывают о всех своих болячках. Именно это я и слышу в музыке Чайковского… Увертюра к „Евгению Онегину“ начинается с хныканья… Хныканье продолжается и в дуэтах… Ария Ленского — жалкое диатоническое поскуливание. В целом же опера — неумелая и мертворожденная».

«Пятая симфония Чайковского — сплошное разочарование… Фарс, музыкальный пудинг, заурядна до последней степени. В последней части калмыцкая кровь композитора берет над ним верх, и сочинение начинает напоминать кровавый забой скота».

Шостакович

«Шостакович — без сомнения, главный сочинитель порнографической музыки в истории искусства. Сцены из „Леди Макбет Мценского уезда“ — это воспе-вание того сорта пошлости, которую пишут на стенах сортиров».

«Девятая симфония Шостаковича заставила автора этих строк покинуть зал в состоянии острого раздражения. Слава Богу, на этот раз обошлось без грубой помпезности и псевдоглубин, характерных для Шестой и Восьмой симфоний; но им на смену пришла мешанина из цирковых мелодий, галопирующих ритмов и устаревших гармонических вывертов, напоминающих лепет не по годам развитого ребенка».

Tempo, Лондон, сентябрь 1946 года

Шуман

«Напрасно мы вслушивались в „Allegro. Op. 8“ Шумана в надежде найти мерное развитие мелодии, гармонию, которая продержалась бы хотя бы такт, — нет, одни только сбивающие с толку сочетания диссонансов, модуляций, орнаментаций, одним словом, настоящая пытка».

Шопен

«Весь корпус сочинений Шопена представляет собой пеструю смесь напыщенных гипербол и мучительной какофонии. <…> Остается лишь догадываться, как Жорж Санд может тратить драгоценные минуты своей восхитительной жизни на такое артистическое ничтожество, как Шопен».

Musical World, London, октябрь 1841 года

«Невозможно представить, чтобы музыканты — кроме разве что тех, кто обладает болезненной тягой к шуму, скрежету и диссонансам, — могли всерьез наслаждаться балладами, вальсами и мазурками Шопена».

Изображения: Wikimedia Commons, Library of Congress, Deutsche Fotothek

Источники

• Slonimsky N. Lexicon of Musical Invective. Critical Assaults on Composers Since Beethoven"s Time.

Судить, разбирать) - это область музыковедения , занимающаяся художественно-оценочной деятельностью произведений музыкального искусства. Являясь одной из составляющих музыкальной , музыкальная критика принадлежит к сфере музыкально- эстетического сознания. Она исторически обусловлена и личностно ориентирована, то есть учитывает в своей оценке условия создания и бытования музыкального произведения, его место в историческом и культурном процессе конкретной исторической эпохи. Личностное оценочное суждение музыкального критика корректируется сложившимися к моменту оценки данными исторического и теоретического музыковедения. Это придает музыкальной критике особые качества: относительность истины критического суждения, множественность и разомкнутость критических оценок, постоянная переоценка ценностей .

Жанрами музыкальной критики являются рецензия, заметка, этюд, эссе, очерк, обозрение, статья, фельетон, интервью и др.

Истоки музыкальной критики относят к эпохе Античности (полемика между сторонниками Пифагора и Аристоксена, связанная с защитой одних видов музыки и осуждением других). Во времена Средневековья направленность критической оценки определялась теологической трактовкой явлений музыкального искусства. В эпоху Возрождения музыкальная полемика приобретает более развернутый характер (В.Галилеи «Диалог о древней и новой музыке» - «Dialogo della musica antica et della moderna», 1581, Я.Пери, Дж.Каччини, К.Монтеверди и др.). В XVIII в. музыкальная критика играет значительную роль в развитии музыкального искусства (Ж.Ж. Руссо, Д. Дидро , И.Маттезон, Т.Шейбе, К.Д.Ф.Шубарт, Р.Рохлиц и др.).

В эпоху романтизма музыкально-критическая деятельность оказывает все более возрастающее влияние на композиторскую практику. В сферу музыкально-критической деятельности погружаются многие выдающиеся композиторы и писатели, которые дают обоснования своих музыкально-эстетических взглядов, новаторских поисков, пропаганды нового искусства в жанрах музыкальной критики (Э.Т.А. Гофман , Г. Гейне , Р. Шуман , Г.Берлиоз, Ф. Лист , Р.Вагнер и др.). Создаются печатные издания «Новый музыкальный журнал» («Neue Zeitschrift für Musik») Р.Шумана, «La revue musicale» Ф.Ж.Фетиса, «Парижская музыкальная газета» («La Gazette musicale de Paris», с 1848 - «Revue et Gazette musicale»), «Всеобщая музыкальная газета» (А.Б. Маркс), «Берлинская всеобщая музыкальная газета» («Berliner Allgemeine musikalische Zeitung», 1824-30) и др. Эти издания зачастую ведут ожесточенную полемику по различным аспектам музыкального искусства.

Крупнейшие представители музыкальной критики XX в. - П. Беккер, X.Мерсман, А. (Германия), М.Граф, П.Стефан (Австрия), К.Беллег, Р. Роллан , К.Ростан, Ролан-Манюэль (Франция), М.Гатти, М.Мила (Италия), Э.Ньюмен, Э.Блом (Великобритания), Т. Адорно (Германия) и др.

В России первые формы музыкально-критической деятельности появляются в XVIII в. В начале XIX в. с музыкально-критическими статьями выступают выдающиеся деятели А.Д.Улыбышев, В.Ф. Одоевский . Высокой активности музыкально-критическая деятельность достигает в 60-е г. XIX в. В этот период создаются работы таких выдающихся критиков, как А.Н. Серов и В.В. Стасов , выступают в печати Ц.А.Кюи и Г.А.Ларош, П.И.Чайковский, А.П. Курышева , М.И.Нестьева, А.В. Григорьева и др. Публикации сосредоточены в крупнейших периодических изданиях «Музыкальная академия» («Советская музыка» до 1992), «Музыкальная жизнь», «Музыкальное обозрение».

Литература: Курышева Т.А. Музыкальная журналистика и музыкальная критика: учебное пособие для студентов, обучающихся по специальности «Музыковедение». - М.: ВЛАДОС-ПРЕСС, 2007.