Введение

И.А. Бодуэн де Куртенэ был одним из самых влиятельных лингвистов России конца 19 - начала 20 в. Многие его идеи носили глубоко новаторский характер и значительно опередили свое время; весьма распространен взгляд на него как на своего рода «восточноевропейского Соссюра», чему способствовала его роль в создании фонологии - одного из самых «структуралистских» разделов науки о языке. Идеи Бодуэна разбросаны по многочисленным небольшим статьям, затрагивающим разнообразные проблемы лингвистики, прежде всего общего языкознания и славистики; следует отметить, что популяризации этих идей весьма способствовала деятельность таких ученых, как Р.О.Якобсон, Н.С.Трубецкой, Е.Курилович.

В последнее время в научном мире вновь возрос интерес к научным работам этого лингвиста, с чем связано появление новых статей и монографий, основанных на его учениях. В связи с этим определяется актуальность данной работы, которая заключается в необходимости изучения научной деятельности Бодуэн де Куртенэ, которая внесла огромный вклад в развитие отечественного и мирового языкознания. Цель данной работы ознакомление с учениями исследователя. Задачами данной работы являются: краткое знакомство с биографией учёного и подробное рассмотрение его работ о фонеме.

Биография И.А. Бодуэн де Куртенэ

Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ (1845--1929) прожил долгую и разнообразную жизнь. Он происходил из старинного французского рода, прославившегося во время крестовых походов, однако его предки переселились в Польшу и сам он, безусловно, был поляком, при этом ему пришлось в разные периоды своей деятельности писать на трех языках: русском, польском и немецком. Он получил высшее образование в Варшаве, а затем несколько лет стажировался за рубежом -- в Праге, Вене, Берлине, Лейпциге, слушал лекции А. Шлейхера. Он сам впоследствии считал себя ученым, не вышедшим из какой-либо научной школы, пришедшим к своим теоретическим идеям самостоятельно. В возрасте 29 лет защитил описание фонетики в качестве докторской диссертации в Петербургском университете. Первые работы И. А. Бодуэна де Куртенэ были посвящены славистике, однако уже в этот период он занимался общим языкознанием. Эта проблематика заняла еще большее место в Казани, где он начал работать в 1874 г. в качестве доцента, затем профессора, и читал разнообразные курсы. Там он создал Казанскую школу, к которой, помимо Н. В. Крушевского, относился видный русист и тюрколог, один из первых в России фонетистов-экспериментаторов, член-корреспондент АН СССР Василий Алексеевич Богородицкий (1857--1941), проживший всю жизнь в Казани. В 1883--1893 гг. И. А. Бодуэн де Куртенэ работал в Юрьеве (ныне Тарту), именно там окончательно сложились его концепции фонемы и морфемы. Потом он преподавал в Кракове, тогда входившем в состав Австро-Венгрии, а с 1900 г. стал профессором Петербургского университета. С 1897 г. он был членом-корреспондентом Российской Академии наук. В Петербурге ученый также создал научную школу, его учениками стали Л. В. Щерба и Е. Д. Поливанов, об идеях которых будет рассказано в главе о советской лингвистике. И. А. Бодуэн де Куртенэ активно выступал в защиту прав малых народов России и их языков, за что в 1914 г. на несколько месяцев попал в тюрьму. После воссоздания Польши как независимого государства он в 1918 г. уехал на родину, где провел последние годы жизни.

У И. А. Бодуэна де Куртенэ почти не было больших по объему сочинений. В его наследии преобладают сравнительно короткие, но отличающиеся четкостью поставленных задач и проблемностью статьи. Большинство наиболее важных и интересных из них вошло в изданный в Москве в 1963 г. двухтомник «Избранные труды по общему языкознанию».

ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ БОДУЭН ДЕ КУРТЕНЭ

(1845-1929)

Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ - крупнейший русский и поль­ский языковед. Бодуэн де Куртенэ со­вершил переворот в науке о языке: до него в лингвистике господствовало историческое направление, а языки исследовались исключительно по пись­менным памятникам. Бодуэн дока­зывает, что сущность языка - в ре­чевой деятельности, и призывает к изучению живых языков и диалектов. Только таким путем можно понять языковой механизм и проверить пра­вильность лингвистических описаний. Важность этого нового подхода к изучению языка можно сравнить с ролью, которую в естественных науках играет принцип эксперимента: без экспериментальной проверки теория мертва.

Сам Бодуэн де Куртенэ в течение многих лет изучает разные индоевро­пейские языки, которыми овладевает настолько, что пишет свои работы не только на русском и польском, но и на немецком, французском, чешском, итальянском, литовском и других язы­ках. Он проводит по нескольку меся­цев в экспедициях, изучая славянские языки и наречия, и при этом тщатель­но записывает все фонетические их особенности. В то время подобная методика изучения языка многим ка­залась странной: ведь лингвистика была наукой кабинетной, книжной.

Из фонетических работ Бодуэна выросла его теория фонем и фонети­ческих чередований, которая до сих пор сохраняет свою научную цен­ность. Логическим развитием теории фонем явилась созданная Бодуэном теория письма. В ней были заложены многие основные идеи и понятия, фигурирующие в современных рабо­тах.

Внимательный к фактам живых языков, Бодуэн в то же время считал, что самое важное в лингвистических описаниях - отражение системности языка, «группировка по противо­поставлениям и различиям». Такое со­четание - богатого языкового мате­риала и системного подхода к его опи­санию - позволяло Бодуэну не только давать глубоко верные «портреты» различных языков и диалектов, но и делать обобщения, без стремления к которым, по его собственным словам, «не мыслима ни одна настоящая наука».

Бодуэна де Куртенэ отличали нова­торство мысли и смелость в выска­зывании новых идей. С должным уважением относясь к достижениям предшественников, он, однако, без колебаний отвергал все рутинное, мешавшее развитию науки, и выдви­гал положения, поражавшие его сов­ременников необычностью.

Так, он первым начал применять в языкознании математические мето­ды; доказывал, что язык можно не только бесстрастно изучать, но и на­правлять его развитие, сознательно воздействовать на него (т. е. стоял у истоков целого лингвистического на­правления, получившего впоследствии название теории и практики языкового строительства или языковой поли­тики); своими фонетическими иссле­дованиями, методика которых карди­нально отличалась от всего, что было в этой области до него, Бодуэн зало­жил камень в основание будущей экспериментальной фонетики , давшей особенно значительные результаты в середине XX в.

При изучении языка Бодуэн не за­мыкался в рамках лингвистики. На­против, он считал, что языкознание должно опираться на достижения пси­хологии и социологии, что полное ис­следование языковых фактов невоз­можно без обращения к данным этно­графии, археологии , истории куль­туры. Все это Бодуэн не просто декла­рировал, а практически осуществлял в своих работах, при знакомстве с которыми изумляет широта и глубина познаний автора в самых разных обла­стях.

Поразительна ранняя зрелость Бо­дуэна де Куртенэ как ученого. Знаме­нитый Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона в томе, вышед­шем в 1891 г., называет 46-летнего Бодуэна де Куртенэ «одним из выда­ющихся современных лингвистов». Сам же Бодуэн был необыкновенно скромным человеком. О себе, напри­мер, он писал, что «отличался не­удовлетворительною научною под­готовкой и небольшим запасом зна­ний». Этого запаса знаний, однако, ему вполне хватило не только для создания ряда глубоко оригиналь­ных трудов, но и на то, чтобы осно­вать знаменитую казанскую школу лингвистов. После Казани, где Бодуэн работал в 1874-1883 гг., он препода­вал в Юрьевском (сейчас Тартуский; 1883-1893), Краковском (1893-1900), Петербургском (1900-1918), Вар­шавском (с 1918 г.) университетах.

Прожив долгую, насыщенную на­учными поисками и творчеством жизнь, де Куртенэ внес неоценимый вклад в науку о языке. Он обогнал свое время, и многие вы­сказанные им идеи начали углубленно разрабатываться в лингвистике лишь десятилетия спустя.

ФИЛИПП ФЕДОРОВИЧ ФОРТУНАТОВ

(1848-1914)

«Неимоверно разрослось то дело, которое 22 января 1876 г. в 10 часов утра начал молодой доцент Фортуна­тов», - писал о своем учителе. В этот день начал свои лекции в Московском университете.

Был необыкновен­но мощным создателем новых лин­гвистических идей. В своих трудах по сравнительно-историческому языко­знанию он пересмотрел и обновил трактовку многих сложных вопросов о древнейших процессах в индоевро­пейских языках.

Огромное значение имеют иссле­дования Фортунатова в области сла­вяно-балтийской акцентологии. В пер­вую очередь - открытый им закон передвижения ударения от начала к концу слова, отражающийся как в славянских, так и в балтийских язы­ках, некогда обусловленный фонети­ческой позицией. Сравним, например, русское: им. п. рука, вин. п. руку; винительный падеж сохраняет старое место ударения, а в именительном падеже некогда имело место передви­жение ударения с начального слога на конечный. Этот закон известен в язы­кознании под именем «закона Форту­натова - де Соссюра».

Нередко несколько слов в трудах Фортунатова порождало в дальней­шем новые научные поиски. Так, лако­нично сформулированное Фортунатовым учение о грамматической форме вызвало в лингвистике вихрь глубоко плодотворных идей.

Учиться у приез­жали ученые разных стран: О. Брок (Норвегия), Торбьёрнсон (Швеция), Педерсен (Дания), ван-дер-Коп (Голландия), Поль Буайе (Фран­ция), Сольмсен, Бернекер (Герма­ния), Мурко, Поливка (Чехия), Белич, Томич (Сербия), Миккола (Фин­ляндия), Богдан (Румыния) и другие.

Особенно верно и глубоко поняли идеи и общее на­правление его поисков, - ведущие ученые 10-30-х гг. нашего века. Это было второе поколение московской лингви­стической школы (первое, естествен­но, - сам Фортунатов).

Третье поколение московской лин­гвистической школы - , ­ский, ­ская, . Они - активные строители советского языкознания в 30-60-х гг.

АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ РЕФОРМАТСКИЙ

(1900-1978)

Александр Александрович Реформат­ский - выдающийся советский язы­ковед. Филологам он известен прежде всего как автор вузовского учебника «Введение в языкознание», по кото­рому они учились. И преподаватели, и студенты знают: если готовиться «по Реформатскому», то экзамен сдашь хорошо.

Яркая, колоритная индивидуаль­ность проявля­лась во всем: писал ли он научные работы , выступал ли с кафедры, или сидел с гостями за столом.

Знаток русской культуры, истории, русского быта, страстный охотник, заядлый шахматист, тонкий ценитель музыки, мастер стихотворного шутли­вого экспромта, был прежде всего лингвистом. И во всех своих увлечениях лингвистом оставался: слушая оперные арии, он замечал особенности произношения, которые требовали лингвистических объяснений; из теории шахматной игры он заимствовал принцип «избы­точной защиты» и использовал его при изучении структуры текста (пример избыточности такого рода: точка в конце предложения и заглавная буква в начале следующего); размышления над охотничьими терминами помогали ему в понимании лингвистической сущности термина вообще.

По собственному признанию Алек­сандра Александровича, он всю жизнь был влюблен в лингвистику, в слово, даже в фонему.

В работах высокий уровень научной абстракции , конструктивная точность анализа органически сочетаются с присталь­ным вниманием к фактам живого язы­ка: к слову, к звуку, к оттенку звука. Язык интересовал ­ского во всех своих проявлениях: в звучащей и письменной речи, в бытовом разговоре и профессиональном употреблении, в художественном тек­сте и в пении.

Научные интересы ­ского были необычайно разнообразны: ему принадлежат работы (во многом новаторские) по фонологии и фоне­тике, теоретическим вопросам грам­матики, словообразованию , лексике, теории письма, терминологии, машин­ному переводу, истории языкознания и другим отраслям лингвистической науки. И вот что замечательно: в каж­дой их этих отраслей Александр Алек­сандрович брался за решение самых трудных и сложных проблем совре­менного языкознания, например: о со­отношении синхронии и диахронии, о системе в языке, о том, как воплоща­ется язык в речи. Он изучал эти про­блемы глубоко, профессионально - и в то же время умел делать их из слож­ных простыми, доступными понима­нию многих.

- прекрасный педагог, лектор, пропагандист лингви­стики. Он умел увлечь слушателей предметом своих лекций, своим тем­пераментом, живым и сочным русским словом. В его лекциях в еще большей степени, чем в печатных работах, «совмещалось несовместимое»: стро­гое научное рассуждение, каламбур, парадоксальное столкновение фактов, экскурс в далекие от лингвистики обла­сти, строки из стихов любимого поэта, шутка, афоризм ... И все это освещен­ное душевным огнем, пронизанное страстностью, не оставлявшей в слу­шателях места равнодушию.

И еще одна черта была присуща: он любил моло­дость и «молодые» идеи в науке. Мно­гие свои мысли о языке и языкознании высказывал уст­но, в беседах с друзьями, среди кото­рых всегда преобладала молодежь.

ФЕРДИНАНД ДЕ СОССЮР

(1857-1913)

Есть ученые, которые своими трудами закладывают основы целых отраслей знания.

Выдающийся швейцарский линг­вист Фердинанд де Соссюр стоял у истоков не одного, а нескольких на­учных направлений. Он - основатель так называемой социологической шко­лы в языкознании. В то же время многие положения лингвистической концепции Соссюра послужили базой для формирования структурной линг­вистики - другого направления в современном языкознании.

Его ранняя работа (он написал ее в 21 год) о первоначальной системе гласных в индоевропейских языках явилась настоящим открытием. Имен­но здесь Соссюр высказал поразив­шую не только его современников, но и потомков знаменитую гипотезу: исследуя языки, произошедшие из единого, много веков назад исчез­нувшего индоевропейского праязыка, Соссюр предположил, что в этом пра­языке должны были быть опреде­ленные звуки. Более того, по тем «сле­дам», которые сохранились в индо­европейских языках, он предсказал характер этих звуков (Ларингальная гипотеза). Через полвека, когда был дешифрован хеттский язык, это предсказание Соссюра полностью подтвердилось.

При жизни Соссюр опубликовал очень мало работ. Да и после его смерти, когда А. Сеше и Ш. Балли напечатали основной труд своего учи­теля - цикл лекций «Курс современ­ной лингвистики»,- все работы Сос­сюра уместились в одном томе на 600 страницах. Но их оригинальность и глубина таковы, что до сих пор они питают идеями мировую лингвис­тику.

Лингвистическое кредо Ф. де Сос­сюра не свободно от недостатков и крайностей - это не раз отмечали многие его критики. Но то положи­тельное, что сделал Соссюр в языко­знании, с лихвой покрывает эти недо­статки. Особенно велики заслуги Соссюра в разработке фундаменталь­ных теоретических проблем языкозна­ния. Вот соссюровское решение не­которых из этих проблем.

1. Соссюр рассматривает язык как целостную систему знаков, в которой каждый элемент определяется всеми другими. Он сравнивает язык с иными знаковыми системами и выражает мнение о необходимости создать нау­ку, «изучающую жизнь знаков внутри жизни общества». Тем самым он вы­сказал идею создания семиотики, т. е. стоял у колыбели еще одной отрасли знания.

2. Соссюр различает язык и речь. Речь - индивидуальна и конкретна; она полна случайных, несущественных особенностей. Язык же - это абстракция, это «система чисто лингвистических отношений». Соссюр считал (сейчас это мнение не разделяется учеными), что лингви­стика должна изучать только язык, а речь - это объект нелингвистиче­ских наук.

3. В дососсюровском языкознании преобладал исторический подход к фактам языка. Соссюр первым раз­делил и противопоставил два возмож­ных аспекта изучения языка - диа­хронический (исторический) и синхронический. Поскольку язык - это система отношений, изучить и понять эти отношения можно лишь при синхроническом, «надвременном» взгляде на язык: время разрушает системные связи. Отстаивая этот взгляд, Соссюр сравнивал язык с шах­матной игрой. Когда мы садимся играть в шахматы, нам не важно, из какого материала сделаны шахматные фигуры,- мы должны знать правила игры и значимость каждой фигуры. Чтобы понять, как "устроен язык, как он функционирует, мы также должны знать систему его значимостей, пра­вила организации этой системы. А то, как возникла эта система, какой исто­рический путь прошли ее элементы, несущественно.

Ф. де Соссюр был прекрасным педагогом. В течение двух десятиле­тий он преподавал в Женевском уни­верситете и воспитал целую плеяду талантливых учеников, ставших впос­ледствии замечательными линг­вистами.

АЛЕКСАНДР МАТВЕЕВИЧ ПЕШКОВСКИЙ

(1878-1933)

Если бы все, что написано Пешковским, собрать в одну большую книгу, ее можно было бы назвать - «Рус­ская грамматика в освещении Пеш­ковского». А состоит это освещение в особом взгляде на русскую грамма­тику.

Грамматика Пешковского реа­листична. Она начинается с формы, т. е. с того, что может слышать, видеть, сопоставлять каждый. А сопо­ставляя, мы держимся за смысл. Поэ­тому сразу видим, что в сочетании разбитое стекло совсем не то значение корня стекл-, какое появляется в фор­мах глагола стекать. Грамматика Пешковского начинается с формы осмысленной, подкрепленной значе­нием и им гарантированной.

Главная книга (она издавалась 7 раз: первый - в 1914 г., седьмой - в 1956 г.) - «Русский синтаксис в научном осве­щении».

Она родилась в результате восьми­летней учительской работы в москов­ских гимназиях, из желания позна­комить своих 14- и 15-летних учеников с настоящей, научной грамматикой родного языка. Это видно и из тек­стов Пешковского: в них постоянно - мы, но не авторское, единоличное, а мы - дуэта с читателем: «Возьмем слово черный и образуем от него ряд слов... станем вдумываться в значе­ние слова чернота... укрепившись на такой позиции, мы сможем уловить и еще одну черту в значении глаго­ла...»

Вместе со своим читателем Пешков­ский размышляет, наблюдает и экс­периментирует. Это он придумал мно­жество остроумных лингвистических экспериментов (уже потом о важности эксперимента в лингвистике писал).

Наблюдения Пешковского расши­ряли круг фактов, относимых к грам­матике: он первым показал, что инто­нация может быть грамматическим средством, она включается в работу там, где более ощутимые средства - предлоги, окончания, порядок слов - «недорабатывают».

Грамматический реализм Пешков­ского - тот фильтр, сквозь который пропускались лингвистические идеи, имевшие хождение в начале нашего века. При разъяснении разных сторон грамматического строя русского язы­ка Пешковский опирался на идеи своего учителя Фортунатова, а также Потебни и Овсянико-Куликовского. Эти иногда неожиданные объединения вместе с его настоящими открытиями и составляют существо его - Пешковского - освещения русской грам­матики. Оно было принято выдаю­щимися лингвистами: Шахматовым. Карцевским, Щербой - теми, кто ценил верность языковому факту. Пешковскому не было свойственно постоянное следование однажды взятому за основу. Воспитанник фор­мальной школы Фортунатова, он не боялся отойти от системы его пред­ставлений, когда к этому подводили собственные наблюдения или убеди­тельные доводы других лингвистов Он не боялся отказаться и от того, что было понято и написано им самим, переиздавая свою главную книгу г третий раз (1927), Пешковский, как он сообщает в предисловии, почти весь текст пишет заново.

Время жизни Пешковского, время его лингвистической работы было трудным временем формирования новой советской культуры, науки. школы. В это трудное время Пешков­ский писал учебники русского языка исполненные веры в то, что наука должна быть понятна и нужна каж­дому маленькому гражданину нашего государства, каждому, кто хотел бы научить детей грамотно и любовно относиться к своему языку.

Пешковский считал, что лингвист должен «активной проповедью» вме­шиваться в языковую жизнь общест­ва, в практику школьного лингвисти­ческого образования. Сам он зани­мался этим всю жизнь - неустанно и страстно. Он разъяснял, что только сознательное владение грамматикой делает человека по-настоящему гра - мотным, помогает ему культурно и ясно говорить. Он обращал внимание на огромную социальную значимость языковой культуры: «Умение говорить - это то смазочное масло, которое необходимо для всякой культурно-государственной машины и которого она просто остановила бы».

Еще не все уроки Пешковского усвоены нами. Его книги, написания для детей, читают внимательно новые поколения взрослых лингвистов.

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ ШАХМАТОВ

(1864-1920)

- выдающийся язы­ковед и историк конца XIX - начала XX в. Научные склонности Шахматова проявились очень рано: в 1881 г., семнадцатилетним юношей, он публи­кует в крупнейшем европейском сла­вистическом журнале свою первую научную статью «К критике древне­русских текстов». В следующем году, будучи гимназистом выпускного клас­са, выступает как неофициальный оппонент на защите диссертации будущим академиком ­левским, поразив московскую профес­суру глубиной критического анализа. Став студентом историко-филологи­ческого факультета Московского университета, Шахматов занимается научной деятельностью под руко­водством виднейших ученых-языко­ведов того времени ­това и. Будучи студентом, пишет «Исследова­ние о языке новгородских грамот XIII и XIV вв.» (издано в 1886 г.), которое до сих пор остается образцом научного описания и публикации древних текстов, критического анали­за их языка с целью выявления осо­бенностей местного диалекта. Весной 1894 г. Совет историко-филологи­ческого факультета Московского уни­верситета при защите диссертации сразу присуждает 29-летнему ученую степень доктора наук. В 1899 г. он становится самым молодым в истории русской филоло­гии академиком.

Научные интересы ­това были сосредоточены в области истории и диалектологии русского и других славянских языков. Ему принадлежит серия авторитетных исследований по реконструкции древ­нейшей славянской и древнерусской системы звуков и форм, которые были обобщены в фундаментальном «Очер­ке древнейшего периода истории рус­ского языка» (издан в 1915 г. в серии «Энциклопедия славянской филоло­гии») и в «Курсе истории русского языка», прочитанном в 1908-1911 гг. в Петербургском университете.

Обосновал в своих реконструкциях древнего языкового состояния необходимость широкого привлечения диалектологических дан­ных, которые после его работ ста­новятся основным источником истори­ческого изучения языка. Именно в све­те диалектологических данных приоб­ретают новое значение показания древних письменных памятников для восстановления особенностей живой древнерусской речи.

Особые заслуги принадлежат в разработке проб­лем происхождения восточнославян­ских народов и их языков, чему он посвятил около двух десятков работ. Первая («К вопросу об образовании русских наречий») была опублико­вана в 1894 г., а последняя (брошю­ра «Древнейшие судьбы племени») увидела свет в 1919 г. Им была впер­вые создана стройная и логически. строгая концепция, опирающаяся на идею неразрывной связи истории язы­ка с историей говорящего на нем народа.

Хотя частные характеристики и вы­воды в настоящее время не сохраняют своего значения (материал, на который он опирался на рубеже XIX - XX вв., был еще очень скудным), однако основы в принципы построения его концепции остаются актуальными и позволяют на новом материале разрабатывать поставленные * проблемы.

Как историк, осо­бенно много занимался происхожде­нием и составом русских летописей Ему принадлежит прочно вошедшая в науку концепция русского летопи­сания, раскрывающая сложные взаимоотношения разных редакций списков дошедших до нас и даже неизвестных (но предсказанных уче­ным и позднее обнаруженных) летописей. Им установлено время созда­ния и источники старейших лето­писных сводов, и в частности «Повести временных лет» - основного летописного сочинения, созданного монахом Киево-Печерского монастыря Нестором в начале XII в. Проблемам летописания посвящен ряд его работ.

В последний период своей деятельности читал в Петербургском университете курс современного русского литературного языка, а затем отдельно - курс синтаксиса русского языка. «Синтаксис русского языка» оказал огромное влияние на последующее развитие отечественных синтаксических учений.

ФЕДОР ИВАНОВИЧ БУСЛАЕВ

(1818-1897)

- один из самых ярких русских филологов середины XIX в. Он занимался широким кругом вопро­сов языкознания, литературоведения, фольклористики и искусствоведе­ния, был блестящим педагогом и лектором, академиком, профессором Московского университета.

Детские годы про­шли в Пензе, где его первым гимна­зическим преподавателем русского языка был. После окончания Московского университета в 1838 г. и сам в течение ряда лет работал учителем русского языка и литературы. Его методический опыт обобщен в книге «О преподавании отечественного язы­ка» (1844), где он провозгласил необходимость сравнительно-истори­ческого изучения родного языка после усвоения основных его правил. Вы­соко оцененное современниками, это первое отечественное научно-методи­ческое пособие по преподаванию русского языка было переиздано спу­стя почти столетие - в 1941 г., что свидетельствует о жизненности науч­ных и педагогических идей его ав­тора.

Не менее блестящую судьбу имела и следующая книга - «Опыт исторической грамматики русского языка» (1858), перво­начально созданная как учебное по­собие по русскому языку и разви­вающая намеченную еще в первой книге идею о необходимости истори­ческого изучения языка, которое он считал единственно научным. Эта книга при жизни автора выдержала пять изданий под названием «Исто­рическая грамматика русского язы­ка», а в последний раз была переизда­на в 1959 г. - спустя столетие после первого издания; название книги со временем стало общепринятым наиме­нованием курса истории русского языка, читаемого в университетах и педагогических институтах. Ф. И. Бу­слаеву принадлежит и первая «Исто­рическая хрестоматия церковносла­вянского и древнерусского языков » (1861), включающая важнейшие письменные памятники средневековой Руси. в статье, посвя­щенной памяти, отме­чал, что именно его работы положили основание историческому преподава­нию русского языка в учебных за­ведениях России.

В своих языковедческих трудах отразил очень ха­рактерный для европейского языко­знания середины XIX в. романти­ческий взгляд на древнее состояние

языка как необычайно богатое составу звуков и форм; а последующую историю языка расценивал постепенную утрату им того богатств которое «язык имел искони». Объяснял он это тем, что, являясь орудием выражения поступательно развивающейся человеческой мысли, язык непрерывно обогащается сло­вами и новыми синтаксическими конструкциями, но теряет прежнее богатство морфологических форм, ибо, по мнению ученого, из «живого организма» все более становится «условным знаком для выражения мысли». В этой идее для нас ценна убежденность, что «история языка неотделима от исто­рии его носителей», и прежде все­го их духовной жизни и непре­рывно развивающегося мышления

В 60-е гг. , ставший к этому времени академиком, все более увлекается историей литературы и устным народным творчеством. В 1861 г. выходит сборник ис­следований «Исторические очерки русской народной словесности и искусства», содержащий статьи о русском эпосе, о поэзии XVII в., о древнерусской народной литературе и искусстве, где изложена интересные наблюдения, основанные на сопоставлении русского средневе­кового искусства с византийским и западноевропейским. Вопросам древней славянской мифологии и её отражению в народном искусстве посвящены многие работы Ф. И. Бу­слаева.

В 70-е гг. интересы ученого все более переключаются на изучение иконографии, стенной живописи, книжного орнамента и других видов древнего искусства, где ему принадле­жат капитальные исследования, считающиеся основополагающими в этой области знаний. В 1888 г. за эти труды Московский университет присвоил звание док­тора теории и истории искусств. Эти научные интересы для не были случайностью: он и в языке всегда высоко ценил его эстетическую образную силу.

АЛЕКСАНДР АФАНАСЬЕВИЧ ПОТЕБНЯ

(1835-1891)

Александр Афанасьевич Потебня - выдающийся украинский и русский филолог. От своих ученых-современ­ников отличался необычайной широтой научных инте­ресов и энциклопедизмом знаний. Это отчетливо проявилось в его тру­дах: они посвящены русской грамма­тике (основной труд - «Из записок по русской грамматике» в 4-х томах), звуковому строю русского языка, различиям южных и северных рус­ских говоров, истории украинского и русского языков, их сравнитель­ному анализу, истории основных грамматических категорий. Особенно значительны результаты, полученные при сопоставительном изучении им синтаксиса восточно­славянских языков.

В этих работах использован об­ширный материал, который разобран с такой основательностью, даже до­тошностью, с привлечением столь мно­гочисленных источников, что в тече­ние многих десятилетий труды оставались непревзой­денным образцом лингвистических ис­следований.

И это лишь часть научного творчества талантливого ученого. Язык он рассматривал как компо­нент культуры, духовной жизни наро­да. Отсюда интерес к обрядам, мифам, песням славян: ведь здесь язык воплощается в раз­нообразных, порой причудливых формах. И Потебня тщательно изу­чает поверья и обычаи русских и украинцев, сопоставляет их с культу­рой других славянских народов и публикует несколько капитальных работ, составивших вклад не толь­ко в языкознание, но и в фолькло­ристику, искусствоведение, этногра­фию, историю культуры.

Живо интересовала связь языка и мышления. Этой проб­леме посвящена одна из первых его книг - «Мысль и язык» (1862). Здесь - а было ему всего 26 лет - не только показал себя ду­мающим и зрелым философом языка, не только обнаружил поразитель­ную начитанность в специальных исследованиях (отечественных и за­рубежных авторов), но и сформули­ровал ряд оригинальных и глубо­ких теоретических положений. Так, он пишет об органическом единстве ма­терии и формы слова, в то же время настаивая на принципиальном раз­граничении внешней (звуковой) формы слова и внутренней (лишь многие годы спустя это положение было оформлено в языкознании в виде противопоставления плана выра­жения и плана содержания). Ис­следуя особенности мышления, кото­рое, по мнению Потебни, может осу­ществляться только в слове, он разли­чает поэтический (образный, символи­ческий) и прозаический типы мышле­ния. С развитием мышления связывал эволюцию языка.

В творческом методе внимание к мельчайшим фактам язы­ковой истории органически сочета­лось с интересом к фундаменталь­ным, коренным вопросам языкозна­ния. Его глубоко интересовала исто­рия образования категорий существи­тельного и прилагательного, противо­поставления имени и глагола в рус­ском и других славянских языках. Он размышляет над общими вопросами происхождения языка, над процес­сами обновления языка в ходе его исторического развития и причина­ми смены одних способов выраже­ния другими, более совершенными. «Новые языки, - писал он в одной из своих работ, - вообще суть более совершенные органы мысли, чем древ­ние, ибо первые заключают в себе больший капитал мысли, чем послед­ние».

Во времена преобла­дал «атомарный» подход к изучению языка; иными словами, каждый факт, каждое языковое явление нередко рассматривались сами по себе, в отры­ве от других и от общего хода язы­кового развития. Поэтому поистине новаторской, опережающей время была мысль Потебни о том, что «в язы­ках есть система», что то или иное событие в истории языка надо изучать в его связях и отношениях с други­ми.

Слава Потебни-ученого намного пе­режила Потебню-человека. Некото­рые его работы были изданы посмерт­но (например, «Из записок по теории словесности» - в 1905 г., 3-й том «Записок по русской грамматике» - в 1899 г., а 4-й -в 1941 г.). И до сих пор ученые открывают в творческом наследии великого филолога свежие мысли, оригинальные идеи, учатся методи­ческой тщательности анализа языко­вых фактов.

Бодуэн де Куртенэ (Baudouin de Courtenay) Иван Александрович (Ян Игнаций) , русский и польский языковед, член-корреспондент Петербургской АН (1897). Оказал большое влияние на развитие общего языкознания. Основоположник казанской , позже петербургской лингвистической школы (1874). Отредактировал и дополнил «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля (3 издание, 1903 - 1909 и 4 издание, 1912 - 1914).

В 1866 окончил Главную школу в Варшаве, затем несколько лет стажировался в Праге, Вене, Берлине, Лейпциге. Изучал диалекты словенского языка на территории, ныне принадлежащей Италии. В 1874 защитил докторскую диссертацию. Профессор университетов в Казани (1875–1883), Юрьеве (Тарту) (1883–1893), Кракове (1893–1909, в то время Австро-Венгрия), Петербурге (1900–1918). Выступал в защиту прав языков национальных меньшинств России, за что в 1914 был арестован. В 1918 вернулся в Польшу, где занимался политической деятельностью.

Бодуэн де Куртенэ совершил переворот в науке о языке: до него в лингвистике господствовало историческое направление, а языки исследовались исключительно по письменным памятникам. Он доказал, что сущность языка заключается в речевой деятельности и что необходимо изучать живые языки и диалекты для понимания внутренних механизмов функционирования языка. Ввел принцип экспериментальной проверки, с помощью которой можно доказывать или опровергать истинность лингвистических описаний.

В течение многих лет изучал разные индоевропейские языки, работал в экспедициях, исследовавших славянские языки и диалекты, фиксировал все их фонетические особенности. Его открытия в области изучения звукового строя славянских языков оказали решающее влияние на развитие фонетики, а через нее и на общее языкознание. Эти исследования позволили Бодуэну де Куртенэ создать теорию фонем и фонетических чередований, изложенную в его «Опыте фонетических чередований» (1895). Идеи, выдвинутые им, повлияли на работы Л. В. Щербы (с 1909), а позже и на западную науку: труды Пражского лингвистического кружка (работы Н. С. Трубецкого и Р. О. Якобсона). На основе его работ возникло новое направление – экспериментальная фонетика , логическим продолжением которой явилась созданная им теория письма. Бодуэн де Куртенэ первым начал применять в лингвистике математические модели. Доказал, что на развитие языков можно воздействовать, а не только пассивно фиксировать все происходящие в них изменения. Он стоял у истоков лингвистического направления, получившего название теории и практики языкового строительства или языковой политики. Рекомендовал широко пользоваться сопоставлением генетически не родственных языков, считая, что это поможет открыть наиболее общие закономерности их развития. Строго различая, но не противопоставляя диахронию и синхронию, Бодуэн де Куртенэ рассматривал отдельные языки как исторически изменяющиеся системы. Он подверг анализу понятие «родства языков» и дал обзор славянских языков. Считал, что языкознание должно опираться на достижения психологии и социологии, а полное исследование языковых фактов невозможно без обращения к данным этнографии, археологии и истории культуры.

БОДУЭН ДЕ КУРТЕНЭ ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ (ИГНАТИЙ-НЕЦИСЛАВ, BAUDOUIN DE COURTENAY)

Бодуэн де Куртенэ (Baudouin de Courtenay), Иван (Игнатий-Нецислав) Александрович, - выдающийся лингвист. Родился 1 марта 1845 г. Происходит из старого французского аристократического рода, ведущего свое начало от короля Людовика VI и считающего в своих рядах крестоносца Балдуина Фландрского, впоследствии императора Константинопольского. Во Франции род Бодуэнов де Куртенэ вымер в 1730 г., но некотороые представители его переселились в начале XVIII века в Польшу, где и натурализовались. Поступив на "приготовительные курсы" к Варшавской главной школе Бодуэн, под влиянием профессорской методологии и энциклопедии академических наук Плебанского, решился посвятить себя занятиям языковедением и особенно славянскими языками. На историко-филологическом факультете главной школы он избрал отделение славянской филологии, где на него имели особое влияние профессоры Ф.Б. Квет, И. Пшиборовский и В.Ю. Хорошевский. Он не может, впрочем, считаться действительным учеником кого-либо из этих ученых, так как обязан своими научными взглядами преимущественно собственной самодеятельности. Из работ европейских ученых того времени большую пользу ему оказали труды Штейнталя и других философов-лингвистов, пробудившие в нем интерес к общим проблемам языкознания и приведшие его впоследствии к убеждению в исключительно психической природе языка. Окончив главную школу со степенью магистра историко-филологических наук, Бодуэн был командирован за границу, провел несколько месяцев в Праге, изучая чешский язык, в Иене слушал лекции Шлейхера, в Берлине занимался ведийским санскритом у А. Вебера. Позднее он занимался в Санкт-Петербурге преимущественно под руководством И.И. Срезневского, который, однако, будучи не лингвистом, а только филологом, не мог принести ему особой пользы. Он посещал также лекции К.А. Коссовича по санскриту и зенду. В 1870 г. получил в Лейпциге степень доктора философии, после того защитил магистерскую диссертацию "О древнепольском языке до XIV столетия", сохранившую и до сих пор научное значение, и был допущен Петербургским университетом к чтению лекций по сравнительной грамматике индоевропейских языков в качестве приват-доцента, явившись, таким образом, первым преподавателем этого предмета в Петербургском университете (И.П. Минаев был выбран доцентом по названной кафедре уже после Бодуэна де Куртенэ). В 1872 г. Бодуэн де Куртенэ снова был командирован за границу, где пробыл три года. В 1874 г. он был избран Казанским университетом в доценты по кафедре сравнительной грамматики и санскрита, никем там не занятой со времени ее учреждения по университетскому уставу 1863 г. В 1875 г. Бодуэн защитил свою докторскую диссертацию "Опыт фонетики резьянских говоров", увенчанную Уваровской премией Императорской Академией Наук и представляющуюся и в наше время образцом диалектологической фонетической характеристики. В конце 1875 г. он получил в Казанском университете звание профессора. Около него образовалась группа молодых лингвистов, положившая начало так называемой казанской школе языкознания. Во главе ее стоял Н.В. Крушевский, ставший первым преемником Бодуэна де Куртенэ по кафедре сравнительного языкознания, и рядом с ним В.А. Богородицкий, преемник Крушевского, занимающий названную кафедру и по сие время. К более молодым членам кружка принадлежали С.К. Булич и А.И. Александров. С 1876 по 1880 г. Бодуэн де Куртенэ состоял также преподавателем русского языка и славянских наречий в Казанской духовной академии. В 1883 г. он занял кафедру сравнительной грамматики славянских языков в Дерптском университете и оставался там десять лет. В 1887 г. избран в члены Краковской Академии Наук. В 1893 г. вышел в отставку, переехал в Краков и стал читать лекции по сравнительному языкознанию в Краковском университете. В 1900 г. был вынужден оставить чтение лекций, не угодив австрийскому министерству народного просвещения своим независимым образом мыслей, и снова переехал в Санкт-Петербург, где получил профессорскую кафедру. С 1907 г. читает и на петербургских высших женских курсах. За этот второй петербургский период деятельности Бодуэна де Куртенэ среди его учеников выдвинулись приват-доценты Петербургского университета Л.В. Щерба и М.Р. Фасмер. Научно-литературная деятельность Бодуэна де Куртенэ обнимает собой различные отделы языкознания, филологии вообще и публицистики, сосредоточиваясь преимущественно на научном исследовании живых славянских языков. Первые работы Ивана Александровича относятся еще ко времени его студенчества в варшавской главной школе. За ними последовал ряд отдельных исследований и монографий, критических статей, рецензий, полемических и публицистических статей в журналах, газетах и отдельно. Из них, кроме перечисленных выше, выдаются: лейпцигская докторская диссертация "Einige Falle der Wirkung der Analogie in der polnischen Declination" (Kuhn und Schleicher, "Beitr. z. vgl. Sprachf.", VI, 1868 - 70), являющаяся первым по времени образцом последовательного и широкого применения психологического метода в области морфологии, впоследствии получившего такое развитие в трудах новограмматической школы; "Некоторые общие замечания о языковедении и языке" ("Журнал министерства народного просвещения", CLIII, 1871, февраль); "Глоттологические (лингвистические) заметки" ("Филологические Записки", 1876 - 77), содержащие, между прочим, остороумное и верное объяснение так называемого вставного эвфонического "н" (в формах вроде: "с ним", "к нему", "внимать", "снимать", "занимать", "поднимать" и т.д.); большая статья "Резья и резьяне" ("Славянский сборник", 1876, III); "Образцы говоров фриульских славян" (в книге "Фриульские славяне, статьи И. Срезневского и приложения", СПб., 1878); "Литовские народные песни, записанные Антоном Юшкевичем в окрестностях Пушолат и Велены" (три тома, Казань, 1880 - 82) - в высшей степени ценный языковой и фольклористический материал; "Свадебные обряды Веленских литовцев, записанные Антоном Юшкевичем" (Казань, 1880); "Литовские свадебные песни, записанные Антоном Юшкевичем и изданные Ив. Юшкевичем" (СПб., 1883, издание Императорской Академии Наук); "Краткие исторические сведения, касающиеся говорящей машины Фабера" ("Протоколы заседаний секции физико-математических наук Общества естествоиспытателей при Императорском казанском университете", 1883); диалектологический этюд "Der Dialekt von Cirkno (Kirchheim)" (Jadic, "Archiv f. slav. Philologie", 1884, VII); "Sprachproben des Dialektes von Cirkno" (там же, VII, 1885); "Z patologii i embryjologii jezyka" ("Prace philologiczne", I, 1885, 1886); "O zadaniach jezykoznawstwa" (там же, III, 1889); "O ogolnych przyczynach zmian jezykowych" (там же, III, 1890); "Piesni bialorusko-polskie z powiatu Sokoskiego gubernii Grodzienskiej" ("Zbior wiadomosci do Antropologii Krajowey", Краков, том XVI, 1892); "Два вопроса из учения о "смягчении" или палатализации звуков в славянских языках" ("Ученые записки Юрьевского университета", 1893, ¦ 2); "Piesni bialoruskie z powiatu Dzisnienskiego gubernii Wilenskiej zapizal Adolf Cerny" ("Zbior wiadomosci", том XVIII, 1893); "Из лекций по латинской фонетике" (Воронеж, 1893, отдельный оттиск из "Филологических записок" 1884, 1886 - 92 годов); "Proba teorji alternacyj fonetycznych. Gzesc Iogolna" ("Rozprawy wydzialu filologicznego Akademii umijetnosci w Krakowie", том XX, 1894 и отдельно), также по-немецки: "Versuch einer Theorie phonetischer Alternationen" (Страсбург, 1895) - ценный материал для установления точного понятия о так называемых звуковых законах; "Z fonetyki miedzywyrazowej (aussere Sadhi) Sanskrytu i jezyka polskiego" ("Sprawozdania z posiedzen Wydzialu filologicznego Akademii umijetnosci w Krakowie", 1894, 12 марта); "Einiges uber Palatalisierung (Palatalisation) und Entpalatalisierung (Dispalatalisation)" ("Indogerm. Forschungen", 1894, IV); "Материалы для южнославянской диалектологии и этнографии" (СПб., 1895); "Melodje ludowe litewskie zebrane przzez s. p. ks. A. Juszkiewicza etc." (изд., вместе с Носковским, национальных литовских мелодий, представляющих очень большую музыкально-этнографическую ценность; Краков, 1900); "Szkice jezykoznawcze" (том I, Варшава, 1904) - собрание ряда отдельных статей, в том числе многих из вышеупомянутых. В течение ряда лет (с 1885 г.) Бодуэн был одним из редакторов издающегося в Варшаве лингвистического журнала "Prace filologiczne" и большого польского словаря; дополнил и редактировал третье издание "Толкового словаря" Даля (СПб., 4 тома, 1903 - 1909). Подробный список его ученых работ, доведенный до 1895 г., см. в его автобиографии ("Критико-биографический словарь" С.А. Венгерова), где находим и им самим изложенное научное profession de foi. Основной чертой личного и научного характера Бодуэна де Куртенэ является стремление к духовной самостоятельности и независимости, отвращение к рутине и шаблону. Всегда он стремился "брать исследуемый предмет таким, как он есть, не навязывая никогда не подходящих ему категорий" (собственные слова Бодуэна). Это позволило ему дать ряд оригинальных и метких наблюдений, высказать немало блестящих научных идей и обобщений. Из них особую ценность имеют учения о сокращении основ в пользу окончаний и о двух главных родах фонетических чередований. Первое учение превратилось у учеников Бодуэна де Куртенэ, профессоров Крушевского и Богородицкого, и последователя Бодуэна де Куртенэ Аппеля, в теорию так называемой морфологической абсорпции и секреции; второе, высказанное сначала в общих чертах, было развито впоследствии Крушевским и самим Бодуэна де Куртенэ в стройное учение, изложенное им в рассуждении: "Proba teorji alternacyi fonetycznych" (Краков, 1894). Начав свою самостоятельную научную деятельность исследованием в области психологии языка, Бодуэн де Куртенэ всегда отводил психологическому моменту самое широкое место в жизни языка, сводя, в конечном счете, все проблемы языкознания к психологии. Никогда, однако, он не забывал и фонетики. Один из первых он насаждал у нас знакомство с современной научной фонетикой или антропофоникой, как любил он ее иногда называть, вслед за Меркелем, передав эту свою склонность и всем своим ученикам. Совпадая по своим основным научным принципам с главными представителями возникшего в середине 70-х годов на Западе так называемого "младограмматического" направления, Бодуэн де Куртенэ пришел к ним независимо, путем самостоятельного параллельного развития, причем избежал ряда методологических ошибок и неточностей своих западных единомышленников, нередко давая существенные поправки и дополнения к их общелингвистическим теориям и учениям. Главной областью изучения является у него семья славянских языков, из которых особенной его любовью и вниманием пользовались многочисленные словинские диалекты северной Италии и южной Австрии. Многократные диалектологические его экскурсии в области этих диалектов дали ему превосходное знание всех их особенностей и позволили собрать богатый материал, который еще ждет своей научной обработки. Таким образом изучение живых языков - один из принципов младограмматической школы - имеет в Бодуэне де Куртенэ одного из самых ревностных последователей, вовлекая его даже в несколько одностороннее пренебрежение историческим материалом и строго сравнительными изучениями, хотя и здесь им высказано немало оригинальных и ценных мыслей. С. Булич.

Краткая биографическая энциклопедия. 2012

Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое БОДУЭН ДЕ КУРТЕНЭ ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ (ИГНАТИЙ-НЕЦИСЛАВ, BAUDOUIN DE COURTENAY) в русском языке в словарях, энциклопедиях и справочниках:

• БОДУЭН
  БОДУ́ЭН ДЕ КУРТЕНЭ (Baudouin de Courtenay) Ив. Ал-др. (1845-1929), рус. и польск. языковед, ч.-к. Петерб. АН (1897). Основоположник казанской лингв. …
• БОДУЭН
  де Куртенэ Иван Игнатий Нецислав Андреевич - один из выдающихся современных лингвистов, профессор дерптского университета (с 1883 года) и действительный …
• БОДУЭН в Большом российском энциклопедическом словаре:
  БОДУ́ЭН I (Baudouin) (1930-93), бельг. король с 1951, из Саксен-Кобургской династии. Вступил на престол после отречения своего отца Леопольда …
• БОДУЭН в Словаре Кольера:
  (Baudouin) (1930-1993), король бельгийцев (roi des Belges), старший сын короля Леопольда III. Родился 7 сентября 1930; получил домашнее образование, находясь …
• ДЕ в Иллюстрированной энциклопедии оружия:
  ЛЮКС — американский шестизарядный револьвер 45 …
• в Справочнике по ошибкам BSOD:
  POOL CORRUPTION IN FILE …
• ИВАН в Словаре воровского жаргона:
  - псевдоним главаpя пpеступной …
• ИВАН в Словаре значений Цыганских имен:
  , Иоган(заимств., муж.) - «божья милость» …
• БОДУЭН в Справочнике Персонажей и культовых объектов греческой мифологии:
  Король Бельгии из Саксен-Кобург-Готгкой династии, правивший в 1951- 1993 it. Сын Леопольда Ш и Астрид. Ж.: с I960 г., Фабиола …
• БОДУЭН в биографиях Монархов:
  Король Бельгии из Саксен-Кобург-Готгкой династии, правивший в 1951— 1993 it. Сын Леопольда Ш и Астрид. Ж.: с I960 г., Фабиола …
• АЛЕКСАНДРОВИЧ в Литературной энциклопедии:
  Андрей — белорусский поэт. Р. в г. Минске, на Переспе, в семье сапожника. Условия жизни были очень тяжелые, …
• ИГНАТИЙ
  (? - ок. 1640) русский патриарх в 1605-06 (назначен Лжедмитрием I) и в 1611-12 (восстановлен польскими интервентами), грек. С 1593 …
• ИВАН в Большом энциклопедическом словаре:
  V (1666-96) русский царь (с 1682), сын царя Алексея Михайловича. Болезненный и неспособный к государственной деятельности, провозглашен царем вместе с …
• ИГНАТИЙ РУС. ПАТРИАРХ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  рус. патриарх, родом грек (ум. около 1640). Сначала был архиепископом на о-ве Кипре, но был вынужден турками бежать отсюда и …
• ИГНАТИЙ ПАТРИАРХ КОНСТАНТИНОПОЛЬСКИЙ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  патриарх константинопольский († 877 г.). Сын византийского императора Михаила Рангава, низвергнутого с престола и заключенного в монастырь, Игнатий, еще ребенком, …
• ИГНАТИЙ ОСНОВАТЕЛЬ СПАССКОЙ ПУСТЫНИ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  св. († 1591), ученик Кирилла Белозерского, основатель Спасской пустыни (Ломоносовский м-рь) близ Вологды, из которой потом удалился и устроил Вадомский …
• ИГНАТИЙ ВИЗ. ПИСАТЕЛЬ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  виз. писатель начала IX ст., диакон великой церкви, митроп. Никейский, автор жизнеописаний патриархов Тарасия († 860) и Никифора († 829), …
• ИГНАТИЙ В МИРЕ НИКОЛАЙ ДМИТРИЕВИЧ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  (1825-1883) — еписк. костромской и галицкий, воспитанник Моск. духовной академии (1850), в 1861-63 г. ректор Моск. духовн. академии. В 1866 …
• ИГНАТИЙ В МИРЕ МАТВЕЙ АФАНАСЬЕВИЧ СЕМЕНОВ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  ученик, потом учитель Олонецкой семинарии, бакалавр СПб. духовн. Акад., ректор семинарии новгородской, епископ олонецкий, архиепископ донской, воронежский († 1850). Известен …
• ИГНАТИЙ В МИРЕ ИВАН СТЕПАНОВИЧ РИМСКИЙ-КОРСАКОВ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  митроп. сибирский, стольник Алексея Михайловича, в 1677 г. принял монашество в Соловецком м-ре, в 1685 г. архим. моск. Новоспасского м-ря, …
• ИГНАТИЙ АРХИМАНДРИТ РОСТОВСКОГО БОГОЯВЛЕНСКОГО М-РЯ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  св., архимандрит Ростовского Богоявленского м-ря, с 1261 по год смерти (1288) еп. ростовский. Присутствовал на соборе владимирском, собранном м-том Кириллом …
• ИГНАТИЙ АРХИМАНДРИТ КИЕВО-ПЕЧЕРСКОГО МОНАСТЫРЯ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  († 1438) — архимандрит Киево-Печерского монастыря, преподобный. В житии его рассказывается, что больные выздоравливали, когда он совершал над ними молитву …
• ИГНАТИЙ ИЕВЛЕВИЧ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  архимандрит Богоявленского м-ря, в Полоцке († 1667 г.). Известен отзывом о деле патриарха Никона и речью царю (напеч. в III …
• ИГНАТИЙ ДМИТРИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ БРЯНЧАНИНОВ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  (1807-67) — сначала военный инженер, затем инок и архимандрит Сергиевой пустыни близ Петербурга; впоследствии епископ костромской и кавказский; известен аскетическими …
• ИГНАТИЙ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  Игнатий (Дмитрий Александрович Брянчанинов, 1807 - 67) - сначалавоенный инженер, затем инок и архимандрит Сергиевой пустыни близПетербурга; впоследствии епископ костромской …
• ИВАН в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  см. …
• ИВАН
  
• ДЕ в Современном энциклопедическом словаре:
  
• ИВАН
  I Калита (до 1296 - 1340), князь московский (с 1325) и великий князь владимирский (1328 - 31, с 1332). Сын …
• ДЕ в Энциклопедическом словарике:
  (ДЕЗ...) (латинское de... французское de..., des...), приставка, означающая: 1) отсутствие, отмену, устранение чего-либо (например, демобилизация, дегазация, дезориентация) 2) движение вниз, …
• ДЕ... в Энциклопедическом словарике:
  перед гласным ДЕЗ... Приставка в иноязычных словах, обозначающая: 1) уничтожение, удаление, напр.: дератизация, де-портация, дезинсекция; 2) противоположное действие, напр.: деблокировать, …
• ИВАН в Энциклопедическом словаре:
  -ДА-МАРЬЯ, иван-да-марьи, ж. Травянистое растение с желтыми цветками и фиолетовыми листками. -ЧАЙ, иван-чая, м. Крупное травянистое растение сем. кипрейных с …
• ДЕ в Энциклопедическом словаре:
  , частица (прост.). То же, что дескать. .., приставка. Образует глаголы и существительные со знач. отсутствия или противоположности, напр. двидеологизация, …
• ИГНАТИЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ИГН́АТИЙ БОГОНОСЕЦ (ок. 35 - ок. 107), христ. святой, мученик, епископ Антиохийский; отец Церкви. Казнён в Риме. Послания И.Б. проникнуты …
• ИГНАТИЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ИГН́АТИЙ (в миру Дм. Ал-др. Брянчанинов) (1807-67), правосл. духовный писатель, богослов. С 1834 архимандрит Троице-Сергиевой пустыни, епископ Кавказский и Черноморский …
• ИГНАТИЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ИГН́АТИЙ (?-ок. 1640), рус. патриарх в 1605-06 (назначен Лжедмитрием I) и в 1611-12 (восстановлен польск. интервентами), грек. С 1593 в …
• ИВАН в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ИВ́АН ЧЁРНЫЙ, писец при дворе Ивана III, религ. вольнодумец, чл. кружка Ф. Курицына. Ок. 1490 бежал за …
• ИВАН в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ИВ́АН ФЁДОРОВ (ок. 1510-83), основатель книгопечатания в России и Украине, просветитель. В 1564 в Москве совм. с Петром Тимофеевичем Мстиславцем …