Конкуренция Пекина и Токио, несомненно, продлится еще долго.

*** «Сим присуждаем тебе титул „Королевы Ва, приветливой к Вэй"… Да будет твое правление, о королева, мирным, а деяния — бескорыстными.» — из письма императора Цао Жуя японской императрице Химико в 238 году нашей эры, «Вэй Чжи» («История царства Вэй», ок. 297 н. э.) ***

*** «От императора страны, где солнце восходит, императору страны, где солнце садится,» — из письма императрицы Суико императору Ян-ди из династии Суй от 607 года н. э., «Нихон сёки» («Анналы Японии», 720 год н. э.)

Призрак двух сильнейших стран мира, конкурирующих за власть и влияние, формирует идеи ученых и наблюдателей, утверждающих, что будущее Азии, а, возможно, даже всего мира, будет формироваться Соединенными Штатами и Китаем. Начиная с экономики и заканчивая политическим влиянием и вопросами безопасности, американская и китайская политики считаются по сути противоречивыми, что создает между Вашингтоном и Пекином непростые отношения, которые затрагивают многие другие страны в Азии и за ее пределами.

Однако в данном сценарии часто игнорируется другой аспект внутриазиатской конкуренции, который, вполне возможно, будет столь же важен, как в случае Америки и Китая. На протяжении тысячелетий отношения между Китаем и Японией были более взаимозависимыми, состязательными и весомыми, чем недавно установившиеся связи между Вашингтоном и Пекином. Каждая из сторон стремилась к господству или, по крайней мере, наибольшему влиянию в Азии, и именно это соперничество обуславливало отношения каждой из них со своими соседями на различных этапах истории.

Сегодня мало кто сомневается в том, что китайско-американская конкуренция оказывает наибольшее непосредственное влияние на весь азиатский регион, особенно в сфере безопасности. Давние союзы Америки, в том числе с Японией, и предоставление таких благ общественной безопасности, как свобода судоходства, остаются основными альтернативными стратегиями политике Пекина в сфере обеспечения безопасности. В любом потенциальном столкновении двух крупных держав Азии, в качестве одного из антагонистов рассматриваются, естественно, Китай и Соединенные Штаты. Тем не менее, игнорировать китайско-японское соперничество как нечто второстепенное было бы ошибкой. Два этих азиатских государства, несомненно, будут конкурировать еще долго после формирования внешней политики США, независимо от того, выведет ли Вашингтон силы из Азии, нехотя примет китайскую гегемонию или станет укреплять свою безопасность и наращивать политическое присутствие. Более того, азиатские страны и сами понимают, что китайско-японские отношения представляют собой новую великую игру в Азии, а во многом — и вечную конкуренцию.

За несколько столетий до появлений первых исторических данных о Японии, не говоря о формировании первого централизованного государства, посланники ее крупнейшего клана представали при дворе династии Хань и ее преемников. Первыми прибывшими в Восточную Хань были представители народа Ва в 57 году н. э., хотя некоторые документы датируют первые встречи между китайской и японской общинами концом второго века до н. э. Вполне закономерно, что данные упоминания о китайско-японских отношениях находятся в тесной связи с вторжением Китая на Корейский полуостров, с которым древняя Япония с давних времен вела торговлю. И наблюдателей того времени не удивляли ожидания двора Вэй касаемо почтения к Китаю. Чуть более удивительной является, пожалуй, предпринятая в седьмом веке попытка новоявленного островного государства, только начинавшего объединяться, провозгласить не только равенство с самой могущественной страной Азии, но и превосходство над ней.

Масштабный характер китайско-японских отношений стал очевиден уже на ранних этапах: конкуренция за влияние, претензии обеих сторон на превосходство и сложности в контексте геополитического баланса в Азии. И хотя прошло вот уже два тысячелетия, фундамент этих отношений изменился мало. Однако теперь в уравнение добавилась новая переменная. На протяжении последних столетий в определенный момент времени мощностью, влиятельностью и наличием международных связей отличалась лишь одна из двух держав, а сегодня обе они являются сильными, объединенными, глобальными игроками, хорошо осведомленными о сильных сторонах соперника и собственных слабостях.

Большинство американских и даже азиатских наблюдателей полагают, что в обозримом будущем ситуацию в Азии, а то и во всем мире, определят именно китайско-американские отношения. Однако между Китаем и Японией конкуренция существовала гораздо дольше, а потому ее значимость не стоит недооценивать. На фоне начинающегося в США период самоанализа и корректировки внешней политики и политики безопасности после Ирака и Афганистана, продолжающейся борьбы за сохранение обширных глобальных обязательств и определении намеченной Дональдом Трампом корректировки внешней политики, извечная конкуренция между Токио и Пекином вот-вот войдет в еще более напряженную фазу. Скорее всего, именно эта динамика в ближайшие десятилетия сформирует будущее Азии, а также отношения между Вашингтоном и Пекином.

Заявление о том, что будущее Азии будет решаться между Китаем и Японией, может показаться причудливым, особенно после двух десятилетий необычайного экономического роста, в результате которого Китай стал крупнейшей экономикой мира (по крайней мере, исходя из расчета паритета покупательной способности), и параллельного 25-летнего экономического застоя в Японии. Тем не менее, в 1980 году это же утверждение прозвучало бы столь же нереально, за исключением тех случаев, когда Япония в течение нескольких лет наращивала экономическую отдачу, выражавшуюся двузначными и высокими однозначными числами, в то время как Китай едва сумел выбраться из продлившейся целое поколение катастрофы политики Большого скачка и Культурной революции. Всего несколько десятилетий назад предсказывалось, что именно Япония станет мировой финансовой державой в полном смысле этого слова, а противостоять ей будет под силу одним лишь Соединенным Штатам.

Однако на протяжении большей части истории сравнивать Японию с Китаем было просто нецелесообразно. Островные державы редко способны конкурировать со сплоченными континентальными государствами. С момента возникновения единых китайских империй, начиная с империи Цинь в 221 году до н. э., Япония всегда отставала от своего континентального соседа. Даже в периоды разобщенности множество разрозненных и конкурирующих частей Китая были либо одного с Японией размера, либо больше. Таким образом, на протяжении полувековой эпохи Троецарствия, когда японская королева Ва воздавала должное царству Вэй, каждый из трех доменов — Вэй, Шу и У — контролировал больше территорий, чем зарождавшийся императорский дом Японии. Естественное чувство превосходства Китая нашло отражение в самом слове, используемом для обозначения Японии — Ва, что значит «карликовый народ» или, в качестве альтернативного варианта перевода, «покорный народ», что соответствовало китайской идеологии относительно других этносов в древности. Аналогичным образом, ввиду географической изоляции Японии от континента, опасный переход через Японское море в Корею предпринимался очень редко и то одними лишь бесстрашными буддийскими монахами и торговцами. Ранние китайские летописи неоднократно описывали Японию как страну «посреди океана», подчеркивая ее изоляцию и отличия от континентальных государств. Длительные периоды японской политической изоляции, такие как период Хэйан (794-1185 годы) или Эдо (1603-1868 годы), также говорили о том, что Япония на протяжении веков находилась преимущественно за рамками основного направления азиатского исторического развития.

Зарождение современного мира перевернуло традиционное неравенство между Японией и Китаем с ног на голову. И действительно, то, что китайцы продолжают называть «веком унижения», начиная с опиумной войны 1839 года и заканчивая победой Коммунистической партии Китая в 1949-м, в значительной степени совпало с превращением Японии в первую в мире крупную незападную державу. Когда развалились многовековая династия Цин, а с ней и тысячелетняя имперская система Китая, Япония стала современным национальным государством, которое нанесет военное поражение двум величайшим империям того времени: самому Китаю в 1895 году и царской России десятилетием позже. Катастрофическое решение Японии вторгнуться в Маньчжурию в 1930-е годы и бороться одновременно с Соединенными Штатами и другими европейскими державами привело к опустошению всей Азии. Тем не менее, когда Китай погрузился в десятилетия военной диктатуры после революции 1911 года, а затем в гражданскую войну между националистами Чана Кайши и коммунистами Мао Цзэдуна, Япония после разрухи 1945 года стала второй по величине экономикой мира.

Однако с 1990 года ситуация изменилась, и Китай занял еще более доминирующее положение в мире, о чем Токио в разгар своего послевоенного господства мог только мечтать. Если представить международную державу как трехногий табурет, стоящий на политическом влиянии, экономической динамичности и военной силе, то полностью свой экономический потенциал Япония развила лишь после Второй мировой войны, и то через несколько десятилетий свои позиции потеряла. Пекин тем временем занял господствующее положение на международных политических форумах на фоне формирования второй по мощности армии в мире и превращения в торгового партнера более чем ста государств по всему миру.

И все же в сравнительном выражении в настоящее время богатыми и могущественными государствами являются и Китай, и Япония. Несмотря на продолжавшийся целое поколение экономический застой, Япония остается третьей по величине экономикой мира. На свои вооруженные силы она тратит примерно 50 миллиардов долларов в год, в результате чего появилась одна из самых продвинутых и хорошо подготовленных армий планеты. На континенте второй по мощи страной в мире после Соединенных Штатов считается Китай, с его дерзкой инициативой «Один пояс — один путь», предложениями о свободной торговле и растущей областью военного влияния. Этот примерный паритет представляет собой нечто новое в контексте отношений между Японией и Китаем, а, возможно, является также и важнейшим, однако не часто признаваемым фактором. Он также стал стимулом для интенсивной конкуренции сторон в Азии.

По сути, конкуренция между странами не ведет к агрессии или каким-либо особенно спорным отношениям. И действительно, взгляд на китайско-японские отношения с точки зрения 2017 года может исказить то, сколь традиционно непростыми были их связи. На протяжении долгих периодов своей истории Япония считала Китай маяком в темном море — самой передовой цивилизацией в Азии и образцом политических, экономических и социокультурных форм. И хотя порой это восхищение превращалось в попытки заявить о равенстве, если не превосходстве, как в эпоху династии Тан (7-10 в.) или спустя тысячелетие во времена правления сегунов дома Токугава (17-19 в.), говорить об отсутствии взаимодействия между двумя сторонами было бы ошибкой. Аналогичным образом китайские реформаторы понимали, что в конце девятнадцатого века Япония добилась столь значительных успехов в модернизации своей феодальной системы, что и сама на некоторое время стала образцом для подражания. Не случайно в первые годы ХХ века отец Китайской революции 1911 года Сунь Ятсен жил во время своего изгнания из Китая в Японии. Даже после жестокого вторжения и оккупации Японией Китая в тихоокеанском театре войны японские политики 1960-х и 1970-х годов, такие как премьер-министр Танака Какуэй, пытались найти с Китаем общий язык, восстановить отношения и даже подумывали о новой эпохе китайско-японских отношений, которые впоследствии придадут очертания холодной войне в Азии.

Столь хрупкие надежды, не говоря уже о взаимном уважении, сейчас кажутся попросту невозможными. На протяжении более десяти лет Япония и Китай в своих отношениях были заперты внутри казалось бы нерушимого порочного круга, характеризовавшегося подозрениями и все более напряженным маневрированием в области безопасности, политики и экономики. За исключением реальных японских вторжений в Китай в 1894-95 и 1937-45 годах, история японско-китайской конкуренции зачастую носила столь же риторический и интеллектуальный характер, сколь и реальный. Текущая конкуренция является более непосредственной даже в условиях китайско-японской экономической интеграции и глобализации.

Контекст

45 - Китай к войне готов опять

Санкэй симбун 04.10.2017

Азиатские тигры на пути к альянсу

Хуаньцю шибао 22.05.2017

СМИ Японии: Россия - младший брат Китая

ИноСМИ 21.03.2017
Нынешняя атмосфера японско-китайской неприязни и недоверия выражена отчетливо. Серия опросов общественного мнения, проведенных японским некоммерческим аналитическим центром Genron NPO в 2015-16 годах, выявила плачевное состояние отношений двух стран. В 2016 году 78% опрошенных китайцев и 71% японцев описали отношения между своими государствами как «плохие» или «относительно плохие». С 2015 по 2016 год в обоих секторах аудитории также наблюдался значительный рост ожиданий ухудшения отношений: с 13,6% до 20,5% для Китая и с 6,6% до 10,1% для Японии. На вопрос о том, являются ли китайско-японские отношения потенциальным источником конфликта в Азии, утвердительно ответили 46,3% японцев и 71,6% китайцев. Такие же выводы прослеживаются и в рамках других опросов, вроде того, что провел в 2016 году аналитический центр Pew Research Center: 86% японцев и 81% китайцев придерживались малоблагоприятных взглядов друг на друга.

Причины столь высокого недоверия общественности во многом отражают нерешенные политические споры между Пекином и Токио. Опрос Genron NPO показал, что более 60% китайцев, к примеру, свое неблагоприятное впечатление о Японии аргументировали отсутствием у последней оправданий и угрызений совести по поводу Второй мировой войны, а также национализацией в сентябре 2012 года островов Сенкаку, которые Китай именует Дяоюйдао и считает своей территорией.

И действительно, вопрос истории не дает покоя китайско-японским отношениям. Проницательные китайские лидеры использовали его в качестве моральной «дубины» для нанесения удара по Токио. Как выявил опрос Pew Research Center, подавляющее большинство китайцев — 77% — считают, что Япония еще не достаточно извинилась за войну, а более 50% японцев с этим не согласны. Спорные визиты нынешнего премьер-министра Синдзо Абэ в святилище Ясукуни, где чествуют 18 военных преступников класса А, в декабре 2013 года стали очередной провокацией в глазах китайцев, что, казалось, преуменьшило степень раскаяния Японии в связи с войной на фоне проводимого Абэ скромного военного наращивания и оспаривания претензий Китая в Восточно-Китайском море. Визит в Китай весной 2017 года не выявил снижения антияпонских представлений на китайском телевидении; как минимум треть, если не больше, транслируемых в вечерние часы программ говорили о вторжении Японии в Китай, учитывая ту правдоподобность, что привносили свободно говорящие на японском актеры.

Если китайцы сосредоточены на прошлом, то японцы больше всего обеспокоены настоящим и будущим. В ходе все тех же опросов почти 65% японцев утверждали, что их негативное отношение к Китаю обусловлено нескончаемым спором об островах Сенкаку, а более 50% списали неблагоприятное впечатление на «кажущиеся гегемонистскими действия китайцев». Таким образом, 80% опрошенных Pew Research Center японцев и 59% китайцев сказали, что либо «очень», либо «несколько» обеспокоены возможностью военного конфликта в результате территориальных споров между своими странами.

Подобные негативные впечатления и страх войны возникают несмотря на почти беспрецедентные уровни экономического взаимодействия. Даже на фоне недавнего экономического спада в Китае, по данным Всемирной книги фактов ЦРУ, Япония осталась третьим по величине торговым партнером Китая, доля экспорта которого составила 6%, а импорта — около 9%; Китай же для Японии оказался крупнейшим торговым партнером, а доли экспорта и импорта составили 17,5% и 25% соответственно. И хотя точные цифры выяснить трудно, утверждается, что в японских фирмах прямо или косвенно задействовано десять миллионов китайцев, большинство из них — на материке. Неолиберальное предположение о том, что более широкие экономические связи повышают порог конфликтов в области безопасности, для китайско-японских отношений редкостью не является, причем как сторонники, так и критики концепции могут утверждать, что на данный момент верна именно их интерпретация. С момента произошедшего в отношениях спада при администрации Дзюнъитиро Коидзуми японские ученые, такие как Масая Иноуэ, описывали их как seirei keinetsu: прохладными с политической и теплыми с экономической точки зрения. Те отношения нашли свое отражение и в контексте роста числа едущих в Японию китайских туристов (в 2016 году их было почти 6,4 миллиона) и утверждений Национальной туристической администрации Китая о том, что страну посетили около 2,5 миллиона японцев — превзойти эти показатели оказалось под силу лишь южнокорейским туристам.

Однако развивающиеся китайско-японские экономические отношения не могли остаться незатронутыми геополитической напряженностью. Споры из-за архипелага Сенкаку привели к резкому сокращению прямых иностранных инвестиций Японии в Китай в 2013 и 2014 годах, при этом в годовом исчислении объемы инвестиций снизились на 20 и 50 процентов соответственно. Это снижение сопровождалось равнозначным увеличением японских инвестиций в Юго-Восточную Азию, в том числе Индонезию, Таиланд, Малайзию и Сингапур.

Отрицательное отношение японского бизнеса к Китаю нашло отражение в политической и интеллектуальной сферах. Японские аналитики в течение многих лет были обеспокоены долгосрочными последствиями роста Китая, а затем эти опасения переросли в открытую тревогу, особенно после того, как в 2011 году экономика Китая обогнала японскую. С тех пор как в 2010 году начался вызванный неоднократными инцидентами на островах Сенкаку кризис политических отношений, политики Токио истолковывали действия Пекина как демонстрацию новообретенной национальной силы и разочаровывались в Соединенных Штатах за их на первый взгляд высокомерное отношение к настойчивости китайцев в Восточно-Китайском море. В 2016 году на одной из международных конференций, что я посетил, высокопоставленный японский дипломат жестко раскритиковал Вашингтон и другие азиатские столицы за использование одной лишь риторики для борьбы с экспансией Китая в азиатских водах и предупредил, что скоро, вероятно, будет уже поздно охлаждать пыл Пекина в процессе обретения им военного господства. «Вы не понимаете», — повторял он необычайно резко, порицая то, что считал (подобно, быть может, своему начальству) неоправданным самоуспокоением в связи с притязаниями Китая на всей территории Азии. Нетрудно понять, что некоторые ведущие идеологи и официальные лица рассматривают Китай в качестве без пяти минут смертельной угрозы свободе действий Японии.

Что касается китайских чиновников, то почти все они относятся к Японии и ее будущим перспективам пренебрежительно. Один из ведущих ученых сказал мне, что количество состоятельных граждан Китая уже превысило общую численность населения Японии, а потому ни о какой конкуренции между сторонами и речи быть не может; по его словам, Япония попросту не способна удержаться на плаву, а потому ее влияние (и способность противостоять Китаю) обречено на исчезновение. Аналогичный почти полностью отрицательный взгляд на Японию продемонстрировал мой визит в один из самых влиятельных аналитических центров Китая. Многочисленные аналитики выразили скептицизм относительно намерений Японии в Южно-Китайском море, продемонстрировав тем самым обеспокоенность ростом активности Японии в регионе. «Япония хочет развязаться с [послевоенной] американской системой и положить конец альянсу», — утверждал один аналитик. Другой критиковал Токио за его «деструктивную роль» в Азии и за создание шаткого альянса против Китая. В основе многих подобных настроений китайской элиты лежит отказ признания легитимности Японии в качестве основного азиатского государства наряду с опасениями относительно того, что Япония является единственной азиатской страной — кроме, разве что, Индии, — которая может помешать Китаю в достижении определенных целей, таких как морское господство во внутренних морях Азии.

Чувство недоверия между Китаем и Японией свидетельствует не только о давней напряженности, но и о неуверенности обеих стран в занимаемых ими позициях в Азии. В совокупности такие нестабильность и напряженность порождают конкуренцию, даже несмотря на поддержание масштабных экономических отношений.

Внешняя политика Китая и Японии в Азии направлена, как все чаще представляется, на противодействие влиянию — или блокирование целей — друг друга. Подобный конкурентный подход осуществляется в контексте отмеченных выше глубинных экономических взаимодействий, а также поверхностного радушия регулярных дипломатических обменов. По сути, один из наиболее непосредственных конфликтов происходит в сфере региональной торговли и инвестиций.

С началом модернизации экономики и создания послевоенного политического союза с Соединенными Штатами Япония помогла сформировать зарождавшиеся экономические институты и соглашения в Азии. Азиатский банк развития (АБР), основанный в Маниле в 1966 году, всегда возглавлялся японским президентом в тесном сотрудничестве со Всемирным банком. Эти два учреждения устанавливают большинство стандартов кредитования суверенных государств, включая ожидания в отношении политических реформ и широкомасштабного национального развития. Помимо АБР, начиная с 1954 года Япония потратила также сотни миллиардов долларов официальной помощи на цели развития. К 2003 году она освоила 221 миллиард долларов в глобальном масштабе, а в 2014 все еще расходовала около семи миллиардов долларов официальной помощи; 3,7 миллиарда из этой суммы были потрачены в Восточной и Южной Азии, особенно в Юго-Восточной Азии и Мьянме. Политологи Барбара Сталлингс и Юн Ми Ким отметили, что в целом более 60% зарубежной помощи Японии приходится на Восточную, Южную и Центральную Азию. Японская помощь традиционно ориентирована на развитие инфраструктуры, водоснабжение и санитарию, здравоохранение и развитие кадрового потенциала.

Что касается Китая, то в плане организационных инициатив и оказания помощи он всегда отставал от Японии, хотя в 50-е годы прошлого века тоже начал оказывать помощь за рубежом. Ученые отмечают, что оценка помощи Китая развитию соседей затрудняется отчасти дублированием коммерческих операций с иностранными странами. Кроме того, более половины помощи приходится на страны Африки к югу от Сахары и лишь 30% — на страны Восточной, Южной и Центральной Азии.

В последние годы Пекин начал наращивать свою активность в обеих сферах в рамках всеобъемлющей региональной внешней политики. Наиболее, пожалуй заметными стали недавние попытки Китая диверсифицировать региональную финансовую архитектуру Азии путем создания Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (AБИИ). Соответствующее предложение было озвучено в 2013 году, а официально банк открылся в январе 2016-го и вскоре привлек к участию почти все государства, за исключением Японии и США. AБИИ недвусмысленно стремился «демократизировать» региональный процесс кредитования, так как Пекин долгое время жаловался на жесткость правил и управления АБР, что дало Китаю менее 7% общего количества акций с правом голоса, в то время как Япония и Соединенные Штаты обеспечили себе по 15%. Обеспечивая Китаю доминирующее положение, Пекин владеет 32% акций АБИИ и 27,5% голосов; следующим по величине акционером является Индия с ее 9% акций и чуть более 8% голосов. По сравнению с активами АБР, составляющими около 160 миллиардов долларов и 30 миллиардами в кредитном выражении, AБИИ предстоит, тем не менее, долгий путь в направлении достижения такого размера, который был бы соизмерим с его амбициями. Первоначально на него выделили 100 миллиардов долларов, но выплачено на сегодняшний день было лишь десять из них — на пути к цели в 20 миллиардов. Учитывая свою изначально небольшую базу, в первый год АБИИ освоил только 1,7 миллиарда в кредитном отношении, еще два миллиарда запланировано на 2017 год.

Многие в Азии поддерживают очевидное соперничество между Китаем и Японией в области помощи и финансов. Официальные лица отчаянно нуждающихся в инфраструктуре стран, к примеру, Индонезии, надеются на удачное стечение обстоятельств в рамках конкуренции между АБР и АБИИ, при котором высокие социальные и экологические стандарты Японии помогут улучшить качество китайских кредитов, а менее затратная структура Китая сделает проекты доступнее. По данным АБР, с учетом необходимости выделения 26 триллионов долларов на развитие инфраструктуры к 2030 году, чем больше дополнительных источников финансирования и помощи будет доступно, тем лучше, даже если Токио и Пекин рассматривают оба финансовых института в качестве инструментов для достижения более существенных целей.

Китайский президент Си Цзиньпин привязал АБИИ к своей амбициозной, если не сказать грандиозной, инициативе «Один пояс — один путь», превратив новый банк, по сути, в комплекс инфраструктурного кредитования наряду со старым Банком развития Китая и новым Фондом Шелкового пути. По сравнению с Японией, Китай сосредоточил бóльшую часть своей внешней помощи на инфраструктуре, а инициатива «Один пояс — один путь» служит последним и крупнейшим воплощением этой приоритетной задачи. Именно эта инициатива, известная также как «новый Шелковый путь», представляет собой одну из ключевых проблем для экономического присутствия Японии в Азии. На первом форуме «Один пояс — один путь», состоявшемся в Пекине в мае 2017 года, Си пообещал инвестировать один триллион долларов в инфраструктуру с охватом Евразии и других стран, пытаясь в основном связать наземные и морские торговые маршруты в контексте новой глобальной экономической архитектуры. Си также пообещал, что инициатива «Один пояс — один путь» будет стремиться к сокращению бедности как в Азии, так и в мире. Несмотря на широко распространенное подозрение, что вложенные в инициативу суммы окажутся на поверку значительно ниже обещанных, схема Си представляет собой как политическую, так и экономическую программу.

Выполняя функции квазиторгового соглашения, инициатива"Один пояс — один путь" также подчеркивает конкуренцию Токио и Пекина в сфере свободной торговли. Несмотря на то, что многие считают боязливой и вялотекущей торговой политикой, японский экономист Киёси Кодзима (Kiyoshi Kojima) предложил создать «зону свободной торговли Азиатско-Тихоокеанского региона» фактически еще в 1966 году, хотя всерьез форумом Азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) эта идея стала восприниматься лишь в середине 2000-х годов. В 2003 году Япония и десять членов Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) начали переговоры по вопросу заключения соглашения о свободной торговле, которое вступило в силу в 2008 году.

Основным стимулом Японии к свободной торговле стало Транстихоокеанское партнерство (ТТП), к которому она официально присоединилась в 2013 году. На связавшее Японию с Соединенными Штатами и десятью другими тихоокеанскими государствами ТТП пришлось бы почти 40% мирового объема производства и четверть мировой торговли. Однако с выходом из ТТП США в январе 2017 года будущее пакта оказалось под сомнением. Премьер-министр Абэ без энтузиазма относится к перспективе пересмотра пакта, учитывая потраченный на его запуск политический капитал. Для Японии ТТП по-прежнему является функциональным элементом более масштабного единства интересов, основанного на расширении торговли и инвестиций и принятии общих нормативных схем.

Китай в течение последнего десятилетия стремился догнать Японию на торговом фронте, подписав в 2010 году собственное соглашение о свободной торговле с АСЕАН и обновив его в 2015-м, с целью достижения к 2020 году двусторонней торговли на общую сумму в один триллион долларов, а инвестиций — в размере 150 миллиардов. Что еще важнее, в 2011 году Китай принял инициативу АСЕАН, известную как Всеобъемлющее региональное экономическое партнерство (RCEP), призванное связать десять государств АСЕАН с шестью партнерами по диалогу: Китаем, Японией, Южной Кореей, Индией, Австралией и Новой Зеландией. RCEP, на долю которого приходится почти 40% мирового производства, и почти 3,5 миллиарда человек, все чаще рассматривается в качестве китайской альтернативы Транстихоокеанского партнерства.

Пока Япония и Австралия стремились, в частности, замедлить окончательное соглашение по RCEP, Пекин получил огромный импульс в результате выхода администрации Трампа из Транстихоокеанского партнерства, результатом которого стало широко распространенное мнение о превращении Китая в мирового экономического лидера. Токио не особо успешно борется с таким мнением, однако продолжает предлагать альтернативы доминирующим в Китае экономическим инициативам. Один из таких подходов заключается в продолжении переговоров в рамках RCEP, а другой — в совместном финансировании АБР и АБИИ определенных проектов. Такая совместная конкуренция между Японией и Китаем может стать нормой в контексте региональных экономических отношений, даже несмотря на то, что каждая из сторон стремится максимизировать свое влияние как в институтах власти, так и с азиатскими государствами.

Что касается вопросов безопасности, здесь борьба между Пекином и Токио за влияние и власть в Азии является гораздо менее двусмысленной. Применительно к Японии, которая хорошо известна своим пацифистским обществом и различными ограничениями в отношении своей армии, может показаться странным то, что в последнее десятилетие Китай и Япония стремились вырваться из стереотипных структур безопасности. Пекин ориентирован на Соединенные Штаты, которые считает серьезной угрозой своей свободе действий в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Но наблюдатели не должны игнорировать степень обеспокоенности в отношении Японии со стороны китайских политиков и аналитиков, некоторые из которых считают исходящую от ее угрозой сильнее даже американской.

Ни Япония, ни Китай не имеют реальных союзников в Азии, и этот факт часто упускается из виду при обсуждении их региональных внешних политик. Они доминируют или обладают потенциалом доминировать над своими меньшими соседями, что затрудняет создание доверительных отношений. Более того, Азия хранит воспоминания о каждой из них как об империалистической державе, предоставляя еще один повод для зачастую негласной настороженности.

Для Японии это недоверие усугубляется ее обременительными попытками справиться с наследием Второй мировой войны, а также ощущением большинства азиатских государств, что извинений за свою агрессию и зверства она принесла недостаточно. И все же давнее пацифистское устройство Японии и ее ограниченное военное присутствие в Азии после 1945 года способствовали ослаблению подозрений относительно ее намерений. С 1970-х годов Токио уделяет приоритетное внимание налаживанию связей со странами Юго-Восточной Азии, хотя последние до недавнего времени были сосредоточены главным образом на торговле.

Вернувшись к власти в 2012 году, премьер-министр Абэ принял решение увеличить расходы на оборону Японии и начать наращивание сотрудничества в сфере безопасности в регионе. После десятилетнего спада каждый из оборонных бюджетов Абэ начиная с 2013 года предусматривал все более существенные расходы, а в настоящее время они составляют в общей сложности около 50 миллиардов долларов в год. Затем путем реформирования послевоенных правовых ограничений, таких как запреты на поставки оружия и коллективную самооборону, Абэ стал пытаться предлагать поддержку Японии в качестве способа ослабления растущего военного присутствия Китая в Азии. Продажа морских патрульных судов и самолетов другим странам, включая Малайзию, Вьетнам и Филиппины, призвана содействовать наращиванию потенциала этих государств в территориальных спорах с Китаем по вопросу архипелага Спратли и Парасельских островов. Аналогичным образом Токио надеялся продать Австралии следующее поколение своих подводных лодок, а также обеспечить Индию поисково-спасательными самолетами-амфибиями, хотя оба этих плана в конечном счете либо провалились, либо были приостановлены.

Несмотря на подобные неудачи, Япония расширила свое сотрудничество в области безопасности с различными государствами Азии, в том числе в Южно-Китайском море. Она официально присоединилась к индийско-американским военно-морским учениям «Малабар», а в июле 2017 года направила на учения свой крупнейший вертолетоносец после трех месяцев заходов в порты Юго-Восточной Азии. Японская береговая охрана по-прежнему активно взаимодействует со странами региона и планирует создать совместную организацию морской безопасности с береговой охраной Юго-Восточной Азии, чтобы помочь им справиться не только с пиратством и стихийными бедствиями, но и улучшить их способность контролировать и защищать спорные территории в Южно-Китайском море. А совсем недавно министр иностранных дел Японии Таро Коно (Taro Kono) объявил о морской инициативе в области обеспечения безопасности в Юго-Восточной Азии стоимостью 500 миллионов долларов, направленной на наращивание потенциала между государствами на наиболее загруженных водных путях.

Если Токио пытался построить мосты к азиатским странам, то Пекин строил искусственные острова в попытке завоевать признание в качестве доминирующей азиатской державы в области безопасности. Китай сталкивается с более сложным уравнением безопасности в Азии, нежели Япония, учитывая споры в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, а также территориальные споры с соседями, в том числе такими крупными странами, как Индия. Резкий рост вооруженных сил Китая за последние два десятилетия привел не только к созданию более эффективного военно-морского флота и военно-воздушных сил, но и к политическому курсу, направленному на защиту и даже продление своих требований. Резонансное восстановление земель и строительство баз на островах Спратли служат примером решения Пекина отстаивать свои претензии и подкреплять их с помощью военного присутствия, что затмевает усилия других конкурирующих сторон в Южно-Китайском море. Аналогичным образом, увеличение количества морских учений Китая в районах, удаленных от территорий, являющихся объектом притязаний, как, например, риф Джеймс близ Малайзии, беспокоило государства, которые рассматривают рост потенциала Пекина в качестве вероятной угрозы.

Китай, безусловно, предпринял попытку решить эти проблемы с помощью морской дипломатии, а именно проведения продолжающейся серии переговоров с государствами АСЕАН по вопросу Кодекса поведения в Южно-Китайском море и совместных учений с Малайзией. Однако неоднократные акты запугивания или непосредственные предостережения в адрес азиатских государств охладили всякую доброжелательность и заставили малые государства задуматься о том, сколь долго стоит попустительствовать экспансионистской деятельности Китая. Кроме того, регион испытывает беспокойство в связи с тем, что Пекин категорически отвергает постановление Международного суда Гааги в отношении его претензий на территории в Южно-Китайском море. В отличие от Японии, Китай не стремился завоевать друзей посредством поставок оборонительной техники; основная часть китайских военных продаж в Азии идет в Северную Корею, Бангладеш и Бирму, формируя шаткую структуру, наряду с Пакистаном (крупнейшим потребителем китайских поставок оружия), изолированную от тех, кто сотрудничает с Японией и Соединенными Штатами.

Подход Китая, представляющий собой сочетание прагматичной политики и ограниченной политики силы, более вероятно обеспечит ему достижение своих целей, по крайней мере, в краткосрочной перспективе, а то и дольше. Малые государства не питают иллюзий относительно своей способности успешно противостоять посягательствам Китая; они надеются либо на естественную сдержанность Пекина, либо на невыполнимую задачу, которая позволит коллективному давлению влиять на процесс принятия Китаем решений. При таком раскладе Япония выступает, прежде всего, в качестве «третьего лишнего». Хотя Токио в состоянии защитить собственные территории в Восточно-Китайском море, он знает, что его власть в регионе ограничена. Это требует не только продолжения, а то и укрепления союзнических отношений с Соединенными Штатами, но и подхода, который помог бы осложнять принятие Пекином решений, к примеру, путем предоставления оборонительной техники странам Юго-Восточной Азии. Токио понимает, что потенциально может помочь сорвать — но не сдержать — китайскую экспансию в Азии. Иными словами, Азия сталкивается с конкурирующими стратегиями безопасности двух своих самых могущественных стран: Япония стремится пользоваться популярностью; Китай — внушать страх.

Статьи по теме

Российско-китайские учения 2017

The Diplomat 22.09.2017

Китаю грозит судьба Японии

Die Welt 12.06.2016
Более глубоким проявлением китайско-японского соперничества является негласно предлагающаяся каждой из сторон модель национального развития Азии. Дело не в том, что Пекин ожидает принятия правительствами тихоокеанского региона коммунизма или помощи со стороны Токио в установлении парламентской демократии. Это скорее фундаментальный вопрос отношения к каждому из государств со стороны его соседей и влияния сторон в регионе благодаря восприятию своей национальной силы, эффективности правительства, социальной динамичности и предоставляемым системой возможностям.

Следует признать, что это крайне субъективный подход, и доказательства того, какая из двух стран является более влиятельной, будут, скорее всего, несистематическими, инферентными и косвенными, нежели недвусмысленно информативными. И это не то же самое, что повсеместная концепция использования невоенных методов. Несиловая мощь обычно считается элементом национальной власти и, в частности, привлекательности той или иной системы касаемо создания условий, посредством которых данное государство может достигать политических целей. Хотя Пекин и Токио, несомненно, заинтересованы в продвижении своих государственных интересов, этот вопрос отличается от того, как каждая из сторон воспринимается и какую пользу извлекает из проводимой ими политики.

Давно прошли те времена, когда Махатхир Мохамад (Mahathir Mohamad) мог объявить Японию образцом для подражания с точки зрения Малайзии, а Китай считал модель модернизации Японии парадигмой. Надежды Токио на использование своих экономических связей с Юго-Восточной Азией — так называемая концепция «стаи летящих гусей» — для более широкого политического влияния были разрушены ростом Китая в 1990-е годы. Пекин является крупнейшим торговым партнером для всех государств Азии, где занимает центральную позицию. Но китайско-японские отношения остались в основном деловыми ввиду сохраняющихся опасений относительно самоуверенности и страхов Пекина оказаться перегруженным экономически. В краткосрочной перспективе Китай может показаться более влиятельным благодаря своей экономической мощи, но и она преобразуется в политические успехи лишь местами. Не наблюдается и увеличения числа азиатских государств, пытающихся сымитировать политическую модель Китая.

В качестве альтернативы, Токио и Пекин продолжают бороться за положение и влияние. Каждый из них ведет переговоры в основном с одним и тем же набором азиатских субъектов, обеспечивая тем самым то, что азиаты считают без пяти минут рыночной конкуренцией, в рамках которой малые государства способны проводить более выгодные сделки, чем если бы имели дело лишь с одной из двух сторон. Более того, и Китай, и Япония частично основывают свои политические курсы на представлениях о политике США в Азии. Союз Японии с Соединенными Штатами способствует, по сути, объединению Токио и Вашингтона в единый блок против Пекина, а также создает глубинную неопределенность относительно американских намерений. Обеспокоенность Японии правдоподобностью американских обещаний продолжить участие в жизни Азиатско-Тихоокеанского региона создает почву для реализации планов Токио по военной модернизации, отчасти для того, чтобы стать более эффективным партнером, а отчасти — ради недопущения чрезмерной зависимости. В то же время неопределенность в отношении долгосрочной политики Америки усиливает стремление Японии углубить отношения и сотрудничество с Индией, Вьетнамом и другими странами, разделяющими ее озабоченность по поводу растущей военной мощи Китая. Аналогичным образом, реакцией Пекина на участие администрации Обамы в территориальных спорах Южно-Китайского моря стала программа восстановления земель и строительства баз на островах Спратли. То же самое можно сказать и об инициативах Китая в области финансов и свободной торговли, которые направлены — по крайней мере, отчасти — на ослабление Транстихоокеанского партнерства, которое активно пропагандировалось (но не инициировалось) Вашингтоном, или о продолжающемся влиянии Всемирного банка на региональное кредитование.

С одной лишь материальной точки зрения, Япония останется внакладе в рамках любой прямой конкуренции. Дни ее экономической славы остались далеко позади, и она никогда не отличалась особыми успехами в вопросах преобразования своей по-прежнему относительно мощной экономики в политическое влияние. Осознание несостоятельности своей политической системы усиливает ощущение того, что Япония, скорее всего, уже никогда не восстановит ту динамичность, что была для нее характерна в первые десятилетия после войны.

Тем не менее, Япония, будучи стабильной демократией, имеющей в основном удовлетворенное, высокообразованное и здоровое население, по-прежнему считается ориентиром для многих азиатских государств. Давным-давно решив проблему загрязнения окружающей среды и имея низкий уровень преступности, Япония представляет собой привлекательную модель для развивающихся обществ. Умеренная международная политика и минимальные зарубежные военные операции в сочетании с щедрой иностранной помощью делают Японию наиболее популярной в Азии страной, согласно одному из опросов Pew Research Center в 2015 году —71% респондентов высказался положительно. Рейтинг одобрения Китая составил всего 57%, а треть респондентов высказалась отрицательно.

Но нынешняя репутация и привлекательность выгодны Японии лишь до определенной степени. Когда в 2016 году японский центр по изучению общественного мнения Genron NPO задал вопрос о потенциальном росте влияния Японии к 2026 году, утвердительно ответили 11,6% китайцев и 23% южнокорейцев; удивительно, но среди самих японцев так думали только 28,5%. Когда в 2015 году Genron задал тот же вопрос о Китае, выяснилось, что роста его влияния в Азии к 2025 году ожидают 82.5% китайцев, 80% южнокорейцев и 60% японцев. Причиной таких результатов стали, несомненно, два десятилетия экономического роста Китая и стагнация японской экономики, но определенную роль играют, вероятно, и недавние политические инициативы Китая при Си Цзиньпине.

Несмотря на то, что в региональных опросах общественного мнения Япония набрала меньше баллов, Китай спровоцировал волну ожиданий относительно того, что благодаря своей мощи станет господствующей державой Азии, а то и всего мира. Это облегчило процесс привлечения азиатских государств к сотрудничеству или настороженному нейтралитету. АБИИ является лишь одним примером стечения стран Азии на китайское предложение; среди других можно отметить инициативу «Один пояс — один путь». Пекин использовал свое влияние также и отрицательным образом, оказывая, к примеру, давление на такие государства Юго-Восточной Азии, как Камбоджа и Лаос, с целью противостояния жесткой критике территориальных претензий Китая в совместных коммюнике АСЕАН.

Временами доминирующее положение Китая действовало против него, и Япония воспользовалась обеспокоенностью региона его мощью. Когда государства-члены АСЕАН предложили то, что в начале 2000-х годов стало Восточноазиатским саммитом при участии Китая, Японии и Южной Кореи, Токио совместно с Сингапуром успешно лоббировали присвоение статуса полноправных членов также Австралии, Индии и Новой Зеландии. Данное присоединение еще трех демократических государств было направлено на ослабление влияния Китая на то, что станет, как ожидалось, крупнейшей паназиатской многосторонней инициативой, а потому подверглось открытому осуждению со стороны китайских средств массовой информации.

Ни Японии, ни Китаю не удалось занять доминирующее положение в качестве бесспорной великой державы Азии. Страны Юго-Восточной Азии хотят, прежде всего, чтобы их не втягивали в китайско-японский — или, что почти то же самое, китайско-американский/японский — спор в области политики и безопасности. Ученые Бхубхиндар Сингх, Сара Тео и Бенджамин Хо утверждают, что в последние годы государства АСЕАН стали уделять больше внимания отношениям между США и Китаем, поскольку именно Соединенные Штаты имеют союзников среди стран Юго-Восточной Азии и именно Соединенные Штаты включились в спор за территории в Южно-Китайском море.

Тем не менее, китайско-японские отношения считаются критически важными в контексте стабильности в Азии в краткосрочной и долгосрочной перспективе. Хотя данная конкретная озабоченность концентрируется на проблемах безопасности больше, чем на более серьезных вопросах национальных моделей, когда в фокус внимания попадает национальное развитие, упор на Китай и Японию становится еще более четким. Никто не отвергает сохраняющуюся важность Соединенных Штатов в контексте краткосрочного и среднесрочного будущего Азии, но осведомленность о долгой истории китайско-японских отношений и конкуренции является главным элементом более широкого регионального восприятия власти, лидерства и угроз, которое в ближайшие десятилетия окажет на Азию значительное влияние.

Банальным, но небесполезным было бы замечание о том, что ни Япония, ни Китай покинуть Азию не могут. Они связаны друг с другом и со своими соседями, и оба имеют напряженные отношения с США. Экономические связи Японии и Китая в дальнейшем, скорее всего, углубятся, даже если обе стороны станут искать альтернативные возможности и стремиться структурировать азиатские торгово-экономические отношения наиболее выгодными с точки зрения своих интересов способами. Вне всяких сомнений, между Пекином и Токио будут эпизоды весьма интенсивного политического сотрудничества, а также минимальное количество рядовых дипломатических условностей. Обмены на местном уровне продолжатся — как минимум благодаря миллионам туристов.

Однако, как показывает история и цивилизационные достижения этих стран, они останутся двумя наиболее могущественными государствами Азии, а это подразумевает постоянную конкуренцию. независимо от того, останется Япония в союзе с США или нет и увенчается ли успехом стремление Китая сформировать паназиатское сообщество «Один пояс — один путь», стороны не оставят попыток влиять на ситуацию в плане политики, экономики и безопасности в Азии. Учитывая тот факт, что Соединенные Штаты продолжают сталкиваться с проблемой своих глобальных обязательств и интересов, что приведет к периодам относительного истощения сил в Азии, Китай и Япония останутся связанными сложными, зачастую напряженными и конкурентными отношениями, которые являют собой нескончаемую большую игру в Азии.

Майкл Ослин изучает проблемы современной Азии в Институте Гувера при Стэнфордском университете. Данную статью он написал, будучи постоянным сотрудником Американского института предпринимательства.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

История Китая и Японии являет собой разные по характеру, целям, методам периоды сотрудничества, конфликтных этапов, конкурентных обострений. Сотрудничество зачастую переходило в соперничество. Однако усиление взаимозависимости двух государств заставляет и Токио и сегодня учитывать это в политических, экономических, культурных контактах.

Знакомство стран начинает свой отчет с 57 года. В это время китайцы делают записи в своих исторических текстах о передаче императором династии Поздняя Хань народу Ва (так называли японцев) золотой печати. Прибытие послов страны На с данью в говорит о зависимости пока небольшой страны от китайских правителей.

Согласно легенде, первый китайский император Цинь Шихуанди снаряжает китайцев в Японию с целью поиска снадобья бессмертия. Посланники поведали о многих традициях родственной, как заявили японцы, нации (ими было объявлено родство с потомками У Тайбо - вана государства У во времена Сражающихся царств). Особые, тесные контакты двух стран происходили при правлении династии Тан. Япония направила для обучения в Китай немалое количество учеников. Китайцы дружелюбно встретили их. Те, в свою очередь, были поражены красотой, величием .

Тесное сотрудничество вылилось в распространение среди населения Японии , культуры, традиций Поднебесной (китайское исчисление по лунному календарю, и т. д.), копирование архитектурных построек, городского проектирования. Например, столицы Японии и Китая были построены по правилам Фэн-шуя. В обиход японцев входит пользование . стали основой для письменности японцев. Однако модель императорского правления Китая в Японском государстве продолжалась недолго. Уже с X века устанавливается власть кланов, фамильная конкуренция среди японской элиты.

Первый вооруженный конфликт произошел в 663 году на реке Пэккан. В ней участвовали армия китайского императора Тана и государства Силла с одной стороны и войска государства Ямато (Японии) и корейской страны Пэкче с другой стороны. Силла преследовало определенные цели: захват Пэкче. Разгром трехсот кораблей Ямато приблизило падение Пэкче. Этот исторический факт на некоторое время отделил Японию от Китая, ей пришлось отшлифовывать флотское мастерство, кораблестроение. Острова Рюкю стали перевалочным звеном в торговле между странами.

Начиная с 1633 года коммерческие сделки с Китаем ограничены сегунатом Токугава, что не особо заботило императорский двор Китая в . Торговые отношения между Японией и Китаем возобновились только в 20 веке.

В 13 веке Японию разрывало от гражданских войн. В это время начинают свое победное шествие японские пираты. Они стали серьезной проблемой для Кореи и Китая. Хубилай, китайский император из монгольской династии Юань, отправляет послов в Японию с целью остановить набеги пиратов. Но один из посыльных обезглавлен японским правительством. Император не мог стерпеть такого унижения, он вторгается в Японию морским путем. Многовековой опыт мореплавания не принес победу Хубилаю. Нашествие на Японию было неудачным.

Тоётоми Хидэёси, один из тех, кто объединил Японию, мечтал о завоевании Китая. Но препятствием стала Корея, не разрешившая японским войскам пересечь ее границы. Начался еще один военный конфликт между Японией и Китаем. В 1592 году в Пхеньяне армия китайцев была побеждена. Через год в великом китайском сражении под руководством Ли Жусуна сорокапятитысячная армия вытеснила японцев, захватив Пхеньян. Контрнаступление Японии было безуспешным, они отступили. Четыре года перемирия, титул "Короля Японии" не успокоили Хидэеси, он проводит еще одну кампанию. Итогом ее стали разрушения корейских городов, культуры, истребление населения, опустошение казны Китая. Политика замкнутости до середины 19 века была доминантной в Японии. События последующих веков увеличивали трещину в отношениях двух держав.

1894 год - первая японо-китайская война. Китай оставляет Маньчжурию, теряя большое количество простого населения, выплачивая огромные компенсации.

1915 год - знаменитое 21 требование, в котором Япония фактически требовала подчинения от Китая. Китай отдает Японии территорию в Шаньдуне.

1931 год - Япония, оккупировав Маньчжурию, создает новую страну Мантюкоку. Сопротивление японскому нашествию, дипломатические диалоги, гражданская война внесли свою лепту в бурную эпоху националистического руководства.

Постыдным фактом в истории Японии стала Нанкинская резня в 1937 году: японские солдаты истребили 500 000 тысяч китайцев. Опыты при создании бактериологического оружия (Отряд 731) над мирными жителями и военнослужащими отличились бесчеловечностью. Знаменитая не уберегла китайцев от японской оккупации.

Только после полной капитуляции Японии 9 сентября 1945 года войска покидают Китай, который еще несколько лет будоражила гражданская война.

Смело можно заявить, что события с 1894 по 1945 год во многом оказали влияние на современные и грядущие японо-китайские отношения. Краеугольным камнем стали следующие вопросы:

1) Япония переписывает учебники по истории, в которых отрицается ее агрессия в Китай.

2) Вопрос о Тайване. Китай выдвигает протест против действий Японии, которые направлены на создание двух Китаев.

3) Претензии на острова Дяоюйдао, относящиеся к провинции Тайвань, которая издревле принадлежит Китаю.

4) Химическое оружие, оставленное японцами после оккупации, является и в наше время угрозой для населения (экологическое бедствие от разложения химического оружия беспокоит население не одно десятилетие).

С 1979 года отношения Японии и Китая переходят на более качественный, продуктивный уровень. Япония предоставляет КНР низкопроцентные кредиты, передает полуторамиллиардную помощь. Главной инвестицией стали японские технологии, культура производства, техническое содействие в развитии автомобилестроения, коммуникативной сферы.

29 сентября 2012 года исполняется 40 лет со дня установления дипломатических отношений между КНР и Японией. Однако руководство обеих стран приняли решение отменить торжества из-за спора вокруг островов в Восточно-Китайском море. Острова находятся под фактическим контролем Японии, где они именуются Сенкаку, однако КНР считает их частью своей территории и называет Дяоюйдао /в споре за острова также участвует Тайвань/.

Напряженность в регионе возросла, после того как правительство Японии 11 сентября 2012 года заявило о покупке трех из пяти необитаемых островов архипелага у частного японского владельца, решив таким образом национализировать их. После этого в КНР прошли массовые антияпонские демонстрации, сопровождавшиеся погромами. Дипломатический скандал привел к проблемам в двусторонних экономических связях. Ряд японских предприятий в КНР приостановили свою работу из соображений безопасности, а китайская таможня замедлила оформление товаров из Японии.

Обе стороны заняли крайне жесткую позицию - МИД КНР призвал Японию пересмотреть свое решение о национализации островов, а оборонное ведомство Китая подчеркнуло, что "вооруженные силы Китая оставляют за собой право на ответные меры в связи с покупкой Японией островов Дяоюйдао". Глава японского внешнеполитического ведомства Коитиро Гэмба, в свою очередь, заявил, что Япония ни за что не изменит своего решения. Действия японской стороны "были незаконны и серьезно повредили китайско-японским отношениям, испортив атмосферу 40-летнего юбилея", - заявила китайская сторона.

Исторически отношения между соседними странами складывались достаточно сложно.

Дипломатические отношения между Китаем и Японией были установлены 29 сентября 1972 года, ранее отношения на государственном уровне не поддерживались. Главная причина - тяжкие последствия японской оккупации в 1937-1945 гг., за время которой Китай потерял более 3 млн солдат, 18 млн мирных граждан "погибли или получили ранения". Более 50 тыс китайцев погибли в результате применения Японией химического оружия.

В совместном заявлении, подписанном в 1972 году главами правительств Чжоу Эньлаем и Танакой, указывалось, что отношения двух стран будут строиться на принципах мирного сосуществования, "все споры будут разрешаться мирным путем без применения силы или угрозы силой". Японская сторона признала правительство КНР единственным законным правительством Китая и выразила "полное понимание и уважение" в связи с заявлением КНР о том, что Тайвань является неотъемлемой частью территории Китая. Правительство Японии заявило, что японо-тайваньский договор 1952 года прекратил существование. КНР отказалась от своего требования о выплате Японией военных репараций. Весной 1973 года КНР и Япония обменялись посольствами.

В 1974 году начались переговоры о заключении Договора о мире и дружбе, которые продолжались около четырех лет. Договор, подписанный 12 августа 1978 года в Пекине, предусматривал обязательства сторон строить взаимоотношения на основе принципов взаимного уважения суверенитета и территориальной целостности, ненападения, невмешательства во внутренние дела друг друга, равенства, взаимной выгоды и мирного сосуществования.

До октября 2001 года встречи между руководителя двух стран проходили регулярно. Состоялись визиты в Японию премьера Госсовета Хуа Гофэна /1980/, премьера Чжао Цзыяна / 1982/, генерального секретаря ЦК КПК Ху Яобана /1983/, премьера Госсовета КНР Ли Пэна /1989, 1997/, председателя КНР Цзян Цзэминя /1998/, премьера Чжу Жунцзи /2000/. В Пекине побывали премьер-министры Японии - Охира /1979/, Судзуки /1982/, Накасонэ /1984, 1986/, Такэсита /1988/, Кайфу /1991/, Ватанабэ /1992/, Хосокава /1994/, Мураяма / 1995/, Хасимото /1997/, Обути /1999/, Дзюнъитиро Коидзуми / 2001/. 20-я годовщина установления дипломатических отношений между странами в 1992 году была отмечена официальным визитом в Японию в апреле генерального секретаря ЦК КПК Цзян Цзэминя и в октябре - визитом императора Акихито в Китай. Император Японии впервые в истории двусторонних отношений принес "высочайшие слова" извинения за период японского колониального правления в Китае.

В 1984 году во время визита в Пекин премьер-министра Накасонэ было объявлено о создании Комитета японо-китайской дружбы в 21-м веке, целью которого стало "изучение возможностей расширения добрососедских отношений двух стран в сфере политики, экономики, культуры, науки, техники". Китайско-японский комитет дружбы в 21-м веке как политическая консультативная межправительственная организация был создан в июле 2003 года.

С 1984 года, после визита в Японию китайского министра обороны Чжан Айпина, стали активно развиваться контакты между военными ведомствами двух стран. Однако, после подавления студенческих выступлений на площади Тяньаньмэнь в июне 1989 года, Япония заморозила все связи с вооруженными силами КНР до августа 1996 года. В 2000 году была достигнута договоренность об обмене визитами кораблей. 28 ноября 2007 года корабль китайских ВМС /ракетный эсминец "Шэньчжэнь"/ впервые в послевоенной истории вошел в токийский порт с дружественным визитом.

С марта 1994 года проводились двусторонние консультации по вопросам безопасности. В июле 1995 года в связи с обеспокоенностью со стороны Токио проведением Китаем очередного ядерного испытания /октябрь 1994/ в Пекине прошли консультации по вопросу нераспространения ядерного оружия. В августе 1995 года правительство Японии объявило о замораживании большей части безвозмездной помощи Китаю в знак протеста против проводимых им испытаний /возобновлена в ноябре 1996 года/.

К концу прошлого столетия процесс нормализации межгосударственных отношений в целом существенно продвинулся вперед. В совместной декларации 1998 года, подписанной в Токио руководителями двух стран, было заявлено о стремлении к "партнерству в духе дружбы и сотрудничества". Однако некоторые проблемы остались неурегулированными. Источником японо-китайских противоречий остались события войны 1937-1945-х гг. По мнению китайской стороны, "Япония не извлекла уроков из истории и по- прежнему искажает или замалчивает факты своей агрессии против стран Азии в ХХ веке". Некоторое время Япония отказывалась принимать на себя какие-либо обязательства в решении проблемы химического оружия, оставленного на китайской территории японской армией. По японским данным, в Китае после войны осталось около 700 тыс химических снарядов, а по китайским сведениям - не менее 2 млн. В июле 1999 года стороны подписали меморандум, согласно которому проблема должна была быть решена к 2007 году за счет японской стороны. Однако работы были начаты в 2000 году, первый склад боеприпасов был ликвидирован в сентябре 2002 года. 1 сентября 2010 года Япония и Китай заявили об открытии завода по уничтожению химоружия.

Период 2001-2005 годов, когда пост премьер-министра в Японии занимал Дзюнъитиро Коидзуми, был отмечен резким обострением отношений. 30-я годовщина установления дипотношений /2002/ прошла на фоне острых дипломатических разногласий, был отложен визит в Пекин наследного принца Японии Нарухито и его супруги. Напряженность в отношениях была вызвана прежде всего недовольством Пекина ежегодными походами премьера в токийский храм Ясукуни, считающийся во всей Азии символом японского милитаризма. Кроме того, в октябре 2005 года Коидзуми заявил, что намерен пересмотреть мирные положения конституции страны, которая провозглашает отказ от войны и запрещает Японии иметь вооруженные силы для разрешения международных споров. Дважды в 2005 году /в мае и декабре/ вице-премьер У И и глава китайского правительства Вэнь Цзябао отказывались от запланированных встреч с Дзюнъитиро Коидзуми.

Японо-китайские отношения обострились в апреле 2005 года, когда в крупных городах Китая прошла волна многотысячных антияпонских протестов и погромов. Значительный ущерб был нанесён японским компаниям и дипломатическим представительствам. Поводом послужила очередная публикация учебника истории, в котором были опущены подробности Нанкинской резни - событий 1937 года в городе Нанкине, когда японская армия уничтожила свыше 300 тыс мирных жителей и военнопленных.

Озабоченность китайского руководства вызвал подход Японии к проблеме Тайваня. Вмешательством во внутренние дела расценивал Пекин попытку США и Япония включить этот остров в сферу действия их военного договора. Не способствовало улучшению отношений стремление Японии войти в число постоянных членов Совета Безопасности ООН, а также планы Токио по развитию сил самообороны, включая строительство собственной системы противоракетной обороны в сотрудничестве с США. К концу 2005 года политический диалог между странами был почти полностью прекращен.

В 2006 году китайско-японские отношения несколько активизировались. Начало этому процессу положил премьер Синдзо Абэ, который посетил Китай 8-9 октября 2006 года. В ходе визита, который стал первым зарубежным визитом нового главы правительства Японии, стороны договорились разморозить политический диалог.

11-13 апреля 2007 года премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао посетил Японию. Это был первый за шесть с половиной лет визит главы китайского правительства в Токио, а 27-30 декабря глава правительства Японии Ясуо Фукуда посетил КНР. Большое внимание тогда привлек состоявшийся между главами правительств КНР и Японии /Фукуда-Вэнь/ в резиденции "Дяоюйтай" товарищеский бейсбольный матч. По итогам визита Вэнь Цзябао было подписано несколько важных документов в различных областях экономики, включая атомную энергетику и защиту окружающей среды. Позиции по "вопросам истории" были дипломатично обойдены.

С 2008 года достаточно регулярно проходили встречи между руководителя стран: 6-10 мая 2008 года состоялся официальный визит председателя КНР Ху Цзиньтао, в апреле 2009 года в КНР побывал премьер-министр Японии Таро Асо; в середине декабря 2009 года с первым официальным визитом Токио посетил зам. председателя КНР Си Цзиньпин; в мае 2010 года премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао в Токио провел переговоры с главой японского правительства Юкио Хатоямой, в ходе которых стороны, в частности, согласились продолжить переговоры о совместной добыче газа в районе Восточно- Китайского моря; в декабре 2011 и мае 2012 года японский премьер Ёсихико Нода посетил Китай /в мае двусторонней встречи с лидером КНР Ху Цзиньтао не состоялось/.

Особую значимость для развития двусторонних отношений имел официальный визит 6-10 мая 2008 года председателя КНР Ху Цзиньтао, в ходе которого лидер КНР и премьер-министр Японии Ясуо Фукуда подписали Совместное заявление о всестороннем развитии стратегических взаимовыгодных отношений, которое определяет руководящие принципы долгосрочного развития отношений двух стран. В документ вошли пять основных пунктов, которые стороны должны выполнять для построения "стратегически взаимовыгодных отношений". Лидеры согласились, что "в долгосрочной перспективе сотрудничество, мир и дружба являются для Японии и Китая единственным выбором". Было подписано соглашение об учреждении Культурных центров в Токио и Пекине. Ясуо Фукуда и Ху Цзиньтао договорились об "обмене визитами на высшем уровне не реже одного раза в год" и о превращении общими усилиями Восточно-Китайского моря в "море мира, сотрудничества и дружбы".

Однако и в настоящее время проблема архипелага Сенкаку / Дяоюйдао/ в Восточно-Китайском море остается главным препятствием для развития японо-китайских отношений. Сентябрьский конфликт 2012 года, сопровождавшийся многочисленными антияпонскими погромами и акциями протеста, стал самым серьезным за последние годы. Спорными остаются два вопроса: принадлежность островов, а также вопрос о демаркации разграничительной линии, разделяющей их исключительные экономические зоны. Решение этих проблем осложняется предполагаемым наличием залежей природных ископаемых, в том числе нефти и газа. Главы МИД Японии и Китая на встрече 26 сентября 2012 года в Нью-Йорке "высказали полностью противоположные мнения" на проблему принадлежности островов Сенкаку /Дяоюйдао/.

КУРСОВАЯ РАБОТА

Проблема Тайваня в отношениях Японии и Китая в 90-е годы

Введение

Глава 1. Тайваньская проблема: истоки и развитие

1.1 История отделения Тайваня от КНР

1.2 Развитие тайваньской проблемы

1.3 Основной курс китайского правительства на разрешение тайваньского вопроса

Глава 2. Китайско-японские отношения: возможный альянс или неизбежная конфронтация

2.1 Проблема компенсации ущерба, нанесенного Японией Китаю в результате войны

2.2 Вопрос о моральной компенсации

Глава 3. Тайваньская проблема в отношениях между Китаем и Японией

3.1 Территориальный спор о принадлежности островов Сенкаку (Дяоюйдао)

3.2 Тайваньская проблема в 90-е годы

Заключение

Список использованных источников и литературы

ВВЕДЕНИЕ

В последнее десятилетие истекшего века отношения между Японией и Китаем получили развитие практически во всех областях, во всех сферах деятельности (торговля, инвестиции, наука и техника, образование, культурные обмены и т.д.). Сотрудничество в торгово-экономической сфере и ускоренно расширяющиеся гуманитарные обмены дополнились политическим диалогом. Обрели регулярный характер контакты высшего руководства, стали чаще встречаться представители военных ведомств двух стран .

Но тенденция, которая, казалось, свидетельствовала о постепенном установлении взаимопонимания, не привела к сближению политических позиций Токио с Пекином. Начавшись довольно активно, движение сторон навстречу друг другу вскоре замедлилось. Хотя в новый век они вошли, декларировав установление партнерских отношений, прочная основа для этого так и не возникла. Все последние встречи в верхах проходили неровно и имели малозначительные результаты. Топтание на месте в переговорах, так или иначе, связано с нерешенностью проблем послевоенного урегулирования. Не последнее место среди этих проблем занимает, так называемая, тайваньская проблема.

Представление о том, что Тайвань является неотъемлемой частью Китая, прочно и давно утвердилось в политической мысли Китая. На этих позициях всегда стояла и Компартия Китая, и Гоминьдан. И продолжают стоять сейчас. Но у этой проблемы есть не только политический аспект, но и аспект, связанный с общностью тенденций исторического развития, которая начинает проявляться при сопоставлении Тайваня и континента в рамках относительно длительного исторического отрезка времени. В основе этого процесса лежит, вероятно, общность глубинных социокультурных структур, своеобразный китайский "генетический код", социокультурная неотъемлемость Тайваня от остального Китая .

Естественно, что эта проблема могла быть поставлена сравнительно недавно: не тогда, когда Тайвань начал быстро развиваться в экономическом отношении, но только тогда, когда и КНР в ходе реализации коренных социально-экономических реформ добилась значительных успехов. Ибо только в это время, только сейчас все явственнее проступает сущностная общность поступательных социально-экономических процессов. Проступает вопреки противостоящим политическим фасадам, вопреки апологетическим истолкованиям этих процессов самими политическими руководителями.

Развитие КНР в первой половине 90-х годов показало способность существующего политического механизма не только преодолевать политические препятствия на пути экономических преобразований, но и обеспечивать поступательное развитие экономической реформы. Однако проблема заключается в том, что всякое движение экономики вперед в современных условиях Китая означает развитие элементов гражданского общества, все более несовместимых с тоталитарным политическим механизмом. Все это делает неизбежным – рано или поздно – реформирование политической системы, демократизацию политической жизни .

Как и когда, в каких формах это свершится – предсказать трудно. Китайская «социальная лаборатория» на Тайване показала один из возможных вариантов постепенного и достаточно безболезненной смены политического режима. В КНР хорошо знают этот политический опыт, разнообразные связи КНР с соотечественниками на Тайване стремительно растут. Быстрое социально-экономическое развитие по обе стороны Тайваньского пролива демонстрирует сходство (но не одинаковость) многих процессов модернизации китайского социума. Это еще раз подчеркивает социокультурное единство Тайваня с материком и, вместе с тем, демонстрирует процесс социально-политической конвергенции КНР и Тайваня. Большое значение для политической атмосферы Тайваня имели перемены в политической стратегии Гоминьдана в решении проблемы воссоединения Китая, предпринятые по инициативе Цзян Цзинго. После смерти Мао Цзэдуна руководство КПК выдвигает формулу «одно государство – две системы» как основу объединения Китая. Отклонив эту формулу, Гоминьдан вместе с тем на своем XII конгрессе (1981) выдвигает идею объединения Китая «на основе трех народных принципов Сунь Ятсена», снимая выдвинутый Чан Кайши лозунг «контрнаступления на материк» . Гоминьдан как бы приглашал КПК к мирному соревнованию. Учитывая, что «три народных принципа Сунь Ятсена» были в 1923 – 1927 и в 1937 – 1945 гг. идеологической основой сотрудничества Гоминьдана и КПК, а также тот факт, что послереформенное экономическое развитие КНР и Тайваня во многом является реализацией суньятсеновских планов, выдвижение этой идеи не лишено большого смысла . Эти политико-стратегические изменения открыли огромные возможности для развития не только экономических, но и культурных и политических контактов через Тайваньский пролив. Их бурное развитие в 80-е и 90-е гг. создает принципиально новые объективные предпосылки для объединения Китая.

В начале 1995 г. Цзян Цзэминь выступил с широкой программой сближения соотечественников. Эта программа еще раз свидетельствует о значимости тайваньского опыта для КНР, с одной стороны, и о влиянии успехов экономического развития КНР на процесс воссоединения – с другой. Чем быстрее идет процесс модернизации КНР, тем больше возможностей для мирного воссоединения, для объединения вокруг Пекина всех китайцев, для создания «Большого Китая» .

Актуальность данной работы. Огромный интерес российской общественности к прошлому и настоящему нашего великого соседа, его культуре и экономическим успехам, ко всем аспектам его жизни сегодня удовлетворяется публикацией значительного числа книг и статей самой разнообразной тематики. В настоящее время российское китаеведение – одна из наиболее плодотворно работающих отраслей российского востоковедения. Это в полной мере относится и к историкам-китаеведам, за последние годы опубликовавшим книги и статьи почти по всем периодам долгой и непрерывной китайской истории.

Но ощущается существенный недостаток работ по истории воссоединения Китая, так как этот процесс еще не нашел своего полного осмысления в историческом процессе. В своей работе мы попытались осветить некоторые современные проблемы связанные с воссоединением КНР с Тайванем.

Целью данной работы является рассмотрение проблемы Тайваня в отношениях Китая и Японии. Данная цель позволила сформулировать следующие задачи данного исследования:

1. Показать причины и развитие тайваньской проблемы.

2. Рассмотреть отношения между Китаем и Японией.

3. Показать взгляд со стороны Японии и Китая на тайваньскую проблему.

В своей работе мы опирались на труды таких исследователей как А.В. Семин, В.Г. Гельбрас, А.В. Меликсетов, С.А. Тихвинский, М.В. Карпов, К.А. Егоров, А.А. Брежнев, Н.Л. Мамаева, Ф.Б. Белелюбский, Л.М. Гудошников, Ю. Цыганов, Ю.М. Галенович, М.А. Титаренко, Е.П. Бажанов и многие другие.

Кроме этого были использованы Интернет-ресурсы с сайтов www.iass.msu.ru, www.kapustin.da.ru, www.mac.gov.tw, www.tecro.org, www.chinataiwan.org, www.state.gov.tw, www.chinadata.ru и www.lenta.ru.

В работе были также использованы некоторые иностранные источники.

Глава 1. Тайваньская проблема: истоки и развитие

Тайвань, расположенный вблизи юго-восточного побережья континентальной части Китая, является самым большим островом Китая и испокон веков принадлежит Китаю. Тайваньские соотечественники имеют те же корни и те же истоки, что и народ родного материка. Начиная с середины XIII столетия сменявшие друг друга правительства Китая учреждали на Тайване административные органы, осуществляя там свою юрисдикцию. В 1895 году Япония оккупировала Тайвань в результате захватнической войны против Китая. В 1945 г., одержав окончательную победу в антияпонской войне, китайский народ одновременно вернул себе и Тайвань. 25 октября того же года уполномоченный стран антифашистской коалиции по приему капитуляции на церемонии принятия капитуляции Японии на Тайване от имени китайского правительства торжественно провозгласил, что отныне Тайвань официально возвращается в состав территории Китая. Вся территория, все население и все административные дела с того дня и поныне поставлены под суверенитет Китая .

Возвращение Тайваня в лоно Китая было признано международным сообществом. Знаменитые Каирская и Потсдамская декларации ясно провозгласили, что Тайвань как отторгнутая Японией китайская территория должен быть возвращен Китаю . После Второй мировой войны Тайвань был уже возвращен Китаю как де-юре, так и де-факто. Возникновение же тайваньского вопроса является как наследием гражданской войны в Китае, так и результатом вооруженного вмешательства США. 1 октября 1949 года было провозглашено создание Центрального народного правительства Китайской Народной Республики, которое вместо правительства Китайской Республики стало единственным законным правительством и единственным законным представителем всего Китая на международной арене . В условиях неизменности тождественного субъекта международного права новый режим пришел на смену старому режиму, но суверенитет Китая и принадлежащая ему территория от этого отнюдь не изменились. Бегство на Тайвань части военного-политического персонала гоминьдановской группировки объективно создало ситуацию оторванности между двумя берегами Тайваньского пролива.

Между Японией и Китаем давно уже сложились как официальные, так и неофициальные отношения.

Китай очень сильно повлиял на Японию своей системой письма, архитектурой, культурой, психологией, системой законодательства, политики и экономики. Когда в середине XIX века, западные страны вынудили Японию открыть торговые пути, Япония продвинулась в сторону модернизации (Реставрация Мэйдзи), и рассматривала Китай, как старомодную цивилизацию, неспособную защитить себя от западных сил (Опиумные войны и англо-французские экспедиции 1840-1860-х годов). Длинная цепочка японских вторжений и военные преступления в Китае между 1894 и 1945 годами, так же, как и современное отношение Японии к своему прошлому, стали основным источником, повлиявшим на нынешние и будущие японо-китайские отношения.

Первые письменные китайские исторические источники, упоминающие о Японии (0-300 гг. н.э.)

Первое упоминание о японском архипелаге появилось в китайском учебнике истории периода династии Поздняя Хань в 57 году, в котором отмечалось, что император династии Хан дал Ва (Японии) золотую печать. Печать была найдена на севере Кюсю в XVIII веке. С тех пор в китайских исторических письменах неоднократно упоминалась Япония, поначалу спорадически, а потом постоянно, так как стала выдающейся державой в регионе.

Есть китайское поверье, что первый китайский император Цинь Ши Хуан (Qin Shi Huang) отправил несколько сотен людей в Японию, чтобы найти секрет бессмертия. В течение III века китайские путешественники сообщали, что жители Японии выводили родословную от Ву Тайбо, царя государства Ву (современные провинции Цзянсу и Чжэцзян) времён Воюющих царств. Они описывали примеры традиций Ву, включая выдергивание зубов, нанесение татуировок и ношение детей на спине. В некоторых записях говорится, что японцы уже тогда имели схожие с нынешними обычаи. К ним можно отнести хлопанье в ладоши во время молитвы, приём пищи с деревянного подноса и поедание сырой рыбы (эти обычаи были типичны для Цзянсу и Чжэцзян до тех пор, пока загрязнение окружающей среды не сделало их непрактичными). Записи периода Кофун свидетельствуют о древнем японском обычае сооружать земляные курганы (могильники). Первым японцем, упомянутым династией Вэй, была Химико (Himiko), женщина-шаман, глава страны сотен провинций, называемой Яматайкоку (Yamataikoku). Современные историки-лингвисты считают, что «Яматай» в действительности произносили как «Ямато».

Введение китайской политической системы и культуры (600-900 гг. н.э.)

В период правления династий Суй и Тан Япония послала большое количество студентов в Китай в составе Императорского посольства (которое, кстати, было ограничено в численности), чтобы прочно устояться как суверенная нация в Северо-Восточной Азии. После падения корейского конфедеративного королевства Пэкче (с которым Япония была близким союзником), от совместной руки Тан и Силлы, Япония была вынуждена искать Китай самостоятельно, что по тем временам было безнадежным предприятием и ограничивало успех зарубежных контактов Японии.

Важные элементы, привезенные из Китая (и кое-что, что было передано через Пэкче в Японию), включали буддийское учение, китайские традиции и культуру, бюрократию, архитектуру и городское планирование. Столица Киото была спланирована согласно элементам фэн-шуй по типу китайской столицы Чанань (Chang`an), а в период Хэйан буддизм стал одной из важнейших религий, наряду с синто.

Китайская модель империального правления не продержалась в Японии долгое время. Она исчезла к X веку, уступив место традиционной японской системе кланов и фамильного соперничества (Сога-Мононобэ, Тайра-Минамото).

Первая японо-китайская война

В 663 году н.э. произошла битва при Baekgang, это был первый японо-китайский конфликт, отмеченный в истории. Битва была частью древних отношений Трех королевств Кореи (Самгук или Самхан), японского королевства Ямато и китайских династий. Эта война сама по себе сошла на нет с падением Пэкче, одного из Самгук, или Трех королевств Кореи, сразу следом за войной.

Зачинателем этой войны стало королевство Силла, которое стремилось к доминированию на Корейском полуострове посредством заключения альянса с китайской династией Тан, которая в свою очередь стремилась одержать победу над Когурё в отместку за своё унизительное поражение во времена правления династии Суй. В те времена королевство Когурё было союзником Пэкче.

Пэкче также было тесно связано с двором Ямато, который выводил свою родословную от короля Muryeong, а также за счёт других смешений крови Пэкче и Ямато. Тогдашняя Япония (Ямато) поддержала Пэкче, направив 30-тысячный отряд во главе с опытным генералом Абэ-но Хирафу (Abe no Hirafu), который сражался с айнами в компаниях в восточной и северной частях Японии. Часть усилий королевство Силла направило на завоевание Пэкче в битве при Baekgang, которая была развернута между Тан (Китай), Пэкче, Силла, и Ямато (Япония). Эта битва стала катастрофическим поражением сил Ямато. Около 300 японских кораблей были уничтожены совместными силами военно-морских флотов Силлы и Тан, половину которых составляли быстроходные суда, поэтому помочь Пэкче от Ямато не могла быть полезна на земле, так как ее разгромили на море.

В том же году через небольшой промежуток времени Пэкче пало. Одержав победу над Пэкче, Силла и Тан сконцентрировали свое внимание на более мощном противнике - Когурё, которое пало в 668 году н.э. Большей частью Силла соперничала с Пэкче и так же она враждебно относилась к Японии (Ямато), которая рассматривалось как государство-побратим Пэкче. Такая политика продолжалась (с единственным перерывом между приблизительно 670-730 годами н.э.) и после того, как Силла объединила большинство государств, которые теперь составляют Корею, и выбила Тан (Китай) с той части, которая является на данный момент Корейским полуостровом. Япония оказалась на какое-то время изолирована и были вынуждена самостоятельно налаживать связи с азиатским материком. Самый короткий путь достижения поставленной цели был для неё блокирован враждебно настроенным королевством Силла.

Процветание морской торговли (600-1600 гг.)

Морская торговля между Японией и Китаем очень хорошо описана и большое количество китайских артефактов было извлечено на свет из-под земли. В то время как непосредственные коммерческие связи между Японией и Китаем процветали, Пэкче и Силла иногда играли в них роль посредника. После 663 года, когда Пэкче (союзник Японии) пало, у страны не было другого выбора (перед враждебностью Силлы, которая на утихла на время империализма царства Тан, представлявшего собой угрозу как для Японии, так и для Объединённого королевства, но возобновилась после 730 года или около того) кроме как вести непосредственную торговлю с китайскими династиями. Поначалу у Японии было мало собственного опыта в долгосрочных мореплаваниях, но в конечном счете (предположительно при содействии экспатриантов Пэкче, бежавших из страны после ее падения) японцы усовершенствовали свое флотское мастерство и навыки кораблестроения.

Порты Нинбо (Ningbo) и Ханчжоу (Hangzhou) были основными связующими звеньями торговой цепи с Японией и японскими бизнесменами. За исключением Кореи в период существования Трех королевств Кореи (приблизительно 300-670 гг. н.э.), острова Рюкю, когда-то порабощенные японским двором, так же служили перевалочным пунктом в японо-китайской торговле. Предметами торговли были высококачественный фарфор, сандаловое дерево, чай и шелк. В результате тесного соседства с Китаем (особенно с Цзянсу и Чжэцзян) традиции островов Кюсю и Рюкю поддались его сильному влиянию. Кроме этого, на обычаи названных островов оказало влияние королевство Пэкче. В кухни Кагосимы и Окинавы входит блюдо, называемое «какуни» («kakuni»), похожее на «Dong Po Rou», или «свинину Su Dongpo», из Ханчжоу (Hangzhou): свинина (с жиром), тушёная с сахаром, рисовым уксусом, имбирём и соевым соусом. Жареная рыба или фрикадельки считаются традиционно южно-китайскими блюдами (в особенности Чжэцзян и Фуцзянь). Блюда из лапши (такие как «хаката рамэн») и глиняные горшочки для приготовления пищи тоже относятся к исконно китайским традициям. Дворцы и убранство Окинавы соответствуют китайскому цветовому стилю, которому свойственны красный, зеленый, голубой и золотой цвета, - в противовес японскому натурализму и простоте, - а в качестве украшений в нем используются мифические животные.

После 1633 года непосредственная торговля с Китаем была ограниченна сёгунатом Токугава, когда Япония решила прекратить все прямые торговые связи с зарубежьем. Кое-какая торговля велась кланом Симадзу (Shimazu) провинции Сацума через острова Рюкю. Существенные торговые связи между Японией и Китаем не возобновлялись до XX века, т.е. до современной эпохи.

Между Японией и Китаем давно уже сложились как официальные, так и неофициальные отношения.

Японские пираты на побережье Китая и монгольские нашествия из Китая и Кореи (1200-1600 гг.)

С XIII столетия до неудавшегося корейского нашествия Хидэёси в конце XVI века, японские пираты были постоянной проблемой не только для Китая и Кореи, но и для японского сообщества. Японские пираты часто были выходцами из неблагополучных слоев общества и японцы (большей частью) были столь же счастливы избавиться от пиратов, как и сами пираты, когда совершали набеги на более зажиточные побережья (в то время Япония была разорена гражданскими войнами и терпела трудные времена, а Корея, Китай и Монгольская империя «наслаждались» относительным миром, процветанием и изобилием).

Вако также были основным поводом, по которому Кублай-хан (Kublai Khan; Хубилай) монгольской династии Юань решил вторгнуться в Японию. Первоначально, Хубилай отправил послов к Ходзё Токимунэ (Hojo Tokimune, глава японского правительства) с просьбой обуздать японских пиратов. И только после того, как он получил неадекватные и грубые ответы (один из посыльных был обезглавлен японским правительством) Хубилай решил начать нашествие на Японию. К счастью для Японии, большое количество наступавших войск саботировали корабли, а Камикадзе нанесли урон военно-морскому флоту Хубилая. Необходимо также отметить, что огромная часть разрушенного монгольского флота состояла не из корейцев или китайцев, у которых был многовековой опыт мореплавания. Сюда также не входила та часть монгольского флота, которой руководили опытные китайские и корейские капитаны, знающие море и повернувшие назад, когда стало ясно, что стоять на якоре у Кюсю достаточно опасно.

Японское пиратство усилилось в XVI веке. В ответ на это династия Мин построила сеть прибрежных фортов и создала специализированные военные отряды по борьбе с мародерами. Знаменитым борцом с японским пиратством стал генерал Ци Цзигуан (Qi Jiguang). Во время нашествия Хидэёси в 1592-1596 и 1597-1598 годов японцы брали пиратов на службу, чтобы те принимали участие в военных баталиях и помогали в транспортировке. Но несмотря на это они были с легкостью поражены относительно небольшим количеством вооруженных и бронированных (т.н. «корабли-черепахи») кораблей адмирала И Сун Сина (Yi Sun Shin).

Участие династии Мин в победе над Хидэёси (1592-1598 гг.)

Тоётоми Хидэёси (Toyotomi Hideyoshi) был одним из тех, кто объединил Японию (кроме него к этому в объёдинение внесли свою лепту Ода Нобунага (Oda Nobunaga) и Токугава Иэясу (Tokugawa Hideyasu)). После подчинения кланов Мори и Симадзу, Хидэёси мечтал со временем завоевать Китай, но для этого ему нужно было пересечь Корею. Когда Хидэёси получил отказ в праве пересечения Кореи на пути к династии Мин, правившей тогда Китаем (Корея была китайским государством-данником, она не была готова позволить военной экспедиции войти в Китай по своей земле), он оккупировал Корею. В первый год нашествия (1592) под командованием Като Киёмасы (Kato Kiyomasa) японцы достигли Маньчжурии и сражались с Jianzhou Jurchens. Король Seonjo попросил помощи у династии Мин, но так как продвижение японцев было достаточно стремительным, лишь малая часть сил Мин была послана первоначально.

Кониси Юкинага (Konishi Yukinaga), разместивший войска в Пхеньяне зимой 1592 года, первым встретил и победил 5000-ную армию китайских солдат. В 1593 году произошло великое китайское сражение, которым руководил генерал Ли Жусун (Li Rusong). 45000-ная артиллерийская армия захватила Пхеньян и вытеснила японцев на юг, но в Pyokjekwan японцы перешли в контрнаступление. Как оказалось, японцы были не в состоянии удержать свои позиции и корейский флот, под командованием И Сун Сина (Yi Sun-shin) часто перекрывал каналы поставки продовольствия между Японией и Кореей, что в конечном итоге привело к поражению японских сил в Корее по причине нехватки пропитания. К 1593 году всем было ясно, что японские силы будут не в состоянии продолжить свое дальнейшее продвижение из-за сложившихся обстоятельств, и японцы (большей частью) отступили в крепости, которые они все еще контролировали на материковой Корее.

После 1593 года наступило 4-летнее перемирие. В это время Мин на условиях вывода войск, даровала Хидэёси титул «Короля Японии», но Хидэёси чувствовал, что это оскорбляет Императора Японии, и потребовал концессии, а также руки дочери императора Ваньли (Wanli). В дальнейшем их отношения усугубились и война возобновилась.

Второе нашествие Хидэёси было намного менее успешным. Китайцы и корейцы на этот раз были более подготовлены и быстро ограничили и заблокировали японцев на юге, а затем отбросили их к морю, и огромная корейская армия во главе с адмиралом И Сун Сином окончательно разбила японские войска. Нашествие оказалось неудачным, но более разрушительным для корейских городов, культуры и сельских местностей. Эта война повлекла за собой огромной количество смертей среди гражданского населения страны (японцы вырезали штатское население захваченных корейских селений). Война опустошила казну Китая и оставила Мин беззащитной против маньчжурцев, которые в конце концов, стерли с лица земли династию Мин и создали в 1644 году династию Цин. Впоследствии Япония под руководством сёгуната Токугава придерживалась политики изолированности до тех пор, пока коммодор Перри в 1850-х годах не вынудил ее открыться.

Между Японией и Китаем давно уже сложились как официальные, так и неофициальные отношения.

Реставрация Мэйдзи, империализм, войны и зверства 1868 – 1945 гг.

После прихода коммодора Перри и вынужденного открытия своих путей для западной торговли, Япония осознала необходимость модернизации во избежание унижения себя Китаем во время Опиумных войн. Анти-токугавские тодзама (tozama, крупные кланы, бывшие противниками Токугавы Иэясу во время битвы при Сэкигахара в 1600 году), происходившие от кланов Симадзу и Мори, уничтожили бакуфу во время Реставрации Мэйдзи и восстановили японского императора в качестве главы государства.

После этого военные и государственные посты были захвачены членами кланов Мори и Симадзу, которые институционализировали быструю модернизацию, милитаризацию и империализм, основанные на примере западных стран. Первыми странами, ощутившими на себе японский империализм, стали Китай и Корея.

Между Китаем и Японией трения возникли в 1780 году по поводу японского главенства на островах Рюкю и аннексии Тайваня после первой японо-китайской войны 1894 года. Китай был практически вынужден оставить большую территорию Маньчжурии, но был спасен вмешательством русских. Однако, несмотря на это Китай продолжал выплачивать огромные компенсации и сдал территории Тайваня. Во время первой японо-китайской и русско-японской войн японские войска обезглавили и казнили большое количество китайского гражданского населения в провинции Ляонин и в Маньчжурии после захвата таких городов как Порт-Артур, однако к русским заключенным они относились с уважением.

Японские войска приняли участие в подавлении т.н. боксерского восстания 1900 года и одержали победу над боксерами и императорскими войсками династии Цин. Китайцы снова были вынуждены выплатить огромную компенсацию Японии, но на этот раз Япония смогла получить намного меньшую выгоду из-за давления, оказанного соперничеством с империалистическими западными странами и США, в результате чего Китай не смогли поделить на множество колоний.

В течение Первой мировой войны японцы атаковали и оккупировали германскую колонию в Циндао. Также они в 1915 году издали печально известное 21 требование. После Первой мировой войны Китай чувствовал себя преданным государствами-союзниками: несмотря на то, что Китай являлся союзником, он был вынужден отдать территории в Шаньдуне Японии и принять ее 21 требование.

Кульминацией данного положения вещей стало Движение 4 мая. Однако империалистические цели Японии неизменно росли до 1920-х годов, сфокусировавшись на Маньчжурии. В начале эпохи Сёва японцы хотели оккупировать Маньчжурию по причине наличия в ней природных ресурсов, но на их пути встал могучий военачальник Чжан Цзолинь (Zhang Zuolin). Его поезд подвергся бомбёжке японских войск в 1928 году. В 1931 году Япония полностью оккупировала Маньчжурию и создала новое государство, названное Мантюкоку (Manchukoku, Маньчжоу-Го). Апогеем серии инцидентов стал инцидент в Мукдене, приведший к полномасштабному вторжению в Китай в июле 1937 года. В скором времени Японии смогла получить власть над китайскими отдаленными территориями.

Период между инцидентом в Мукдене в 1931 году и официальным началом второй японо-китайской войны в 1937 году был отмечен постоянным региональным вооруженным сопротивлением японскому наступлению в Маньчжурии и в Северном Китае, а так же усилиями Наньцзиня по остановке дальнейшей агрессии путем дипломатических переговоров. Эта эпоха стала бурной для националистического правительства, поскольку оно увязло в гражданской войне с китайскими коммунистами и поддерживало нелегкий мир с оставшимися военачальниками, чьи имена стоят в одном ряду с Чаном Кайши (Chiang Kai-shek), после северной экспедиции.

Этот период также отмечен погоней националистического правительства за модернизацией своей национальной революционной армии при поддержке советских, а позднее – немецких советников. Японцы вторглись в Пекин после обвинения китайских войск в перестрелке на мосту Марко Поло. Данное событие положило начало второй японо-китайской войне. Самолеты китайской националистической армии бомбили японские позиции в Шанхае, это ознаменовало начало битвы в Шанхае.

Отлично экипированные и натренированные немцами националистические войска насмерть сражались с японцами. Упорное сопротивление привело к 122000 погибших или раненных среди японцев. Китайцы ожидали поддержки Запада за свой героизм в сражении, однако таковой не последовало. Позднее, японцы продвинулись вперед и встретили незначительный отпор, в результате чего лучшие китайские войска были разбиты в Шанхае. Озлобленная японская армия, не ожидавшая подобного сопротивления, жестоко расправилась с китайскими военными заключенными (что считается постыдным в соответствии с японским кодексом самураев – Бусидо) и гражданским населением. Бойня длилась в течение двух месяцев и получила название Наньцзинская резня.

Фактическое количество жертв разнится в зависимости от источников (Япония или Китай). Китайские источники приводят цифру в 300000 погибших или более того. После 1940 года война превратилась в изнуряющую борьбу, поскольку главные силы китайцев были истощены. После того, как США вступили во Вторую мировую войну, Китай стал получать большее снабжение, но Чан Кайши придержал у себя полученные денежные средства и оружие, чтобы после победы американцев над японцами бороться с коммунистами. Из-за эгоизма и неумелого командования Чана японские войска уже в 1944 и 1945 годах в процессе операции Ити-Го (Ichi-Go) получили возможность продвинуться в Китай. После атомной бомбежки Хиросимы и Нагасаки, а также вторжения СССР в оккупированную Японией Маньчжурию во время операции Августовский шторм, японцы сдались.

Китайская республика (КР) вновь получила право контроля над Тайванем после безоговорочной капитуляции Японии в 1945 году согласно решению Союзных держав на Каирской конференции в 1943 году. КР и Япония в 1952 году заключили Тайбэйский договор. Данный момент является спорным, так как тайваньское правительство Куоминтан (КМТ) было признано лишь Японией, но не коммунистической КНР. Также Куоминтан не приняло японские компенсации только в отношении Тайваньского правительства.

Между Японией и Китаем давно уже сложились как официальные, так и неофициальные отношения.

1950-е гг.

После образования в 1949 году Китайской народной республики (КНР) отношения с Японией изменились. Враждебные ранее, с отсутствием контактов, они приобрели вид радушного и крайне близкого сотрудничества в различных областях. Япония была побеждена, а японские военные силы – разрушены, однако Китай продолжал рассматривать ее как потенциальную угрозу из-за присутствия там США. Одной из постоянных озабоченностей КНР в отношении Японии была ее потенциальная ремилитаризация. С другой стороны, некоторые японцы боялись, что экономическая и военная мощь КНР возрастут.

Советско-китайский договор о дружбе, альянсе и негласной поддержке включал следующее: стороны обязались предоставить необходимую защиту друг другу, в случае атаки на них «со стороны Японии или другой, союзной ей страны». Китай всегда с тревогой смотрел на роль Японии в качестве главной базы США в период Корейской войны. Соглашение о безопасности между Японией и США, подписанное в 1951 году усилило разочарование в дипломатических отношениях двух стран. Япония и в дальнейшем расхолаживала отношения между двумя странами посредством прекращения мирного договора с Китаем и установления дипломатических отношений с правительством Тайваня.

Как и большинство западных стран того времени, Япония продолжала признавать правительство КР в Тайбэе, как единственно законную китайскую власть. Первоначально, ни одна страна не позволяла своим политическим разногласиям вставать на пути расширения неофициальных контактов, и в середине 1950-х годов они обменивались растущим количеством культурных, трудовых и деловых делегаций.

Несмотря на то, что все это осложняло отношения двух стран, китайское правительство налаживало связи с японскими негосударственными организациями, первоначально через Китайский всенародный институт иностранных дел (КВИИД). КВИИД принимал японских политиков из всех партий, но японские левые партии были больше заинтересованы в отношениях с Китаем. В 1952 году для Китайской комиссии по содействию международной торговле стало возможным получение торгового соглашения, подписанного членами японского парламента.

Ляо Чэнцзы (Liao Chengzi), заместителю председателя Канцелярии Госсовета по иностранным делам, удалось заключить множество других соглашений, таких как, например, Репатриация японских военнопленных через Красный крест Японии (1954) и Соглашение о рыбной ловле с японо-китайской рыболовной ассоциацией (1955). Хотя отношения двух стран в тот период были большей частью неофициальными, соглашения имели важное значение в объединении окружения стран.

Китай начал политические попытки воздействия на США посредством торговли, «народной дипломатии», контактов с японскими оппозиционными партиями и путём оказания давления на Токио в целях разорвать связь с Тайбэем. Однако, в 1958 году Китай приостановил торговлю с Японией, очевидно решив, что торговые уступки являлись безрезультатными для достижения политических целей. После этого в своем плане по улучшению политических отношений Китай просил японское правительство не относиться к себе враждебно и не препятствовать любому намерению восстановить нормальные отношения между Японией и Китаем, а также не вступать в какие-либо заговоры по созданию двух Китаев. После советско-китайского разрыва, экономическое положение заставило Китай пересмотреть и восстановить торговые связи с Японией.

Между Японией и Китаем давно уже сложились как официальные, так и неофициальные отношения.

Возобновление торговли (1960-е гг.)

В 1960-х гг. Советский союз вдруг отозвал из Китая своих экспертов, что привело Китай к затруднительному экономическому положению. Китай имел несколько альтернатив, одной из которых являлось начало более официальных отношений с Японией. Тацуносукэ Такаси (Tatsunosuke Takashi), член Либерально-демократической партии (ЛДП), член Парламента, а также директор Агентства экономического планирования, посетил Китай с целью подписания меморандума о дальнейших торговых отношениях двух стран. По данному соглашению китайские закупки индустриальных предприятий должны были частично финансироваться через среднесрочные кредиты, выдаваемые Экспортно-импортным банком Японии.

Договор также разрешал КНР открывать торговые представительства в Токио, а в 1963 году проложил дорогу для утверждения японским правительством постройки на континентальном Китае завода по изготовлению синтетических текстильных материалов, оцененного в 20 млн. долларов США, гарантируемых банком.

Но последовавший от КР протест заставил Японию отложить дальнейшее финансирование постройки данного предприятия. КНР отреагировала на такую перемену через снижение торговли с Японией и усилением агрессивной пропаганды против Японии, назвав ее «американской шавкой». Японо-китайские отношения снова сократились в период культурной революции. В дальнейшем разрыв был обострен растущей мощью и независимостью Японии от США в конце 1960-х годах. КНР особенно концентрировала внимание на том, что Япония может ремилитаризироваться снова, чтобы компенсировать уменьшение военного присутствия США в Азии, вызванного правлением президента Ричарда Никсона. Однако, несмотря на то, что суматоха немного прекратилась, японское правительство уже под давлением пропекинской фракции ЛДП и оппозиционных элементов, стремилось занять более передовое положение.

Официальные отношения и договор о дружбе (1970-е гг.)

В начале 1970-х годов представители США шокировали японские власти развитием отношений с Китаем. Япония стала развивать новые тенденции по установлению и улучшению отношений с этим же государством. Данная стратегия, использовавшаяся через короткий промежуток времени после окончания холодной войны, «повлияла на чувство неуверенности и беспокойства среди японцев, относительно дальнейшего китайского курса, учитывая явный размер страны и надежный экономический рост, а также и тот факт, что значительная часть плодов этого роста предназначена для обороны». Вскоре японцы пошли по стопам американского правления и решительно поменяли свою политику в отношении Китая.

В декабре 1971 года китайские и японские торговые посреднические организации начали обсуждение возможности восстановления дипломатических торговых отношений. Отставка премьера Сато в июле 1972 года и вступление на пост Танаки Какуэя (Tanaka Kakuei) положили начало переменам в японо-китайских отношениях. Визит в Пекин избранного премьер-министра Танаки закончился подписанием совместного соглашения (Совместное соглашение правительства Японии и правительства Китайской народной республики) 29 сентября 1972 года, которое положило конец восьмилетней вражде и трениям между Китаем и Японией, устанавливая дипломатические отношения между государствами. Переговоры строились на трех принципах, выдвинутых китайской стороной: «Настоящим подтверждается, что представители Китая, принимающие участие в переговорах и выступающие от лица страны, представили на рассмотрение Японии три принципа, являющиеся основанием для нормализации отношений двух стран: а) правительство КНР является единственным представителем и законным правительством Китая; б) Тайвань является неотъемлемой частью КНР; в) соглашение между Японией и Тайванем является незаконным и недействительным и должно быть аннулировано».

Между Японией и Китаем давно уже сложились как официальные, так и неофициальные отношения.

В этом соглашении Токио признал, что правительство Пекина (а не правительство Тайбэя) является единственным законным правительством Китая, заявляя в то же время, что он понимает и уважает позицию КНР в отношении того, что Тайвань – это часть Китая. У Японии на данных переговорах было меньше рычагов давления на Китай из-за отношений КНР с ООН и американским президентом Ричардом Никсоном. Но самой важной проблемой Японии было продление своих соглашений с США о безопасности, ожидая, что Китай осудит этот поступок. Китайские власти очень удивили японцев, заняв пассивную позицию в вопросе отношений Японии и США. Компромисс был достигнут 29 сентября 1972 года. Создавалось впечатление, что Япония согласилась с большей частью требований Китая, включая проблему Тайваня. Это привело к взаимодействию двух стран в отношении быстрого роста торговли: 28 японских и 30 китайских экономических и торговых делегаций взаимно посетили страны друг друга. Переговоры относительно договора о японо-китайской дружбе и мирного договора начались в 1974 году, но вскоре натолкнулись на политическую проблему, которой хотела избежать Япония.

КНР настаивала на включение в договор пунктов антигегемонии, направленных в сторону СССР. Япония, не желавшая быть втянутой в советско-китайскую конфронтацию, возражала, а СССР в свою очередь дал понять, что заключение японо-китайского договора нанесет вред советско-японским отношениям. Усилия Японии найти компромисс с Китаем относительно данного вопроса потерпели фиаско, и переговоры были прекращены в сентябре 1975 года. Положение дел оставалось неизменным до политических перемен в Китае, последовавших за смертью Мао Цзэдуна (Mao Zedong) в 1976 году, приведших к вынесению на передний план модернизации экономики и заинтересованности в отношениях с Японией, чьи инвестиции имели важное значение. Изменив свое мнение, Япония была готова игнорировать предупреждения и протесты СССР, и приняла идею антигегемонии в качестве международного принципа, помогающего выстроить фундамент для заключения мирного договора.

В феврале 1978 года долгосрочное частное торговое соглашение привело к договоренности, в соответствии с которой доход от торговли Японии и Китая должен подняться до уровня 20 млрд. долларов США к 1985 году посредством экспорта из Японии предприятий, оборудования, технологий, строительных материалов, запчастей для оборудования взамен на уголь и нефть. Данный долгосрочный план, давший почву для неоправданных ожиданий, доказал лишь чрезмерную амбициозность, и в последующем году был отклонен, так как КНР была вынуждена пересмотреть приоритеты своего развития и уменьшить свои обязательства. Однако, подписание соглашения повлияло на желание обеих стран улучшить отношения.

В апреле 1978 года вспыхнул диспут в отношении суверенитета островов Сэнкаку (Senkaku), горстки неплодородных островков к северу от Тайваня и к югу от архипелага Рюкю, который угрожал прекращением развивающейся тенденции возобновления переговоров о заключении мирного договора. Способность к приспособлению обеих сторон привела к решительным действиям. Переговоры по заключению мирного соглашения были продолжены в июле, а согласие было достигнуто в августе на основе компромиссной версии пункта об антигегемонии. Договор о мире и дружбе между Японией и КНР был подписан 12 августа и вступил в силу в 23 октября 1978 года.

Развитие комплементарных интересов (1980-е гг.)

В 1980-х годах отношения Японии и Китая достигли значительного прогресса. В 1982 году имели место серьезные политические дебаты по вопросу пересмотра подачи учебного материала в японских учебниках, касающегося войны имперской Японии против Китая в 1930-х и 1940-х годах. В 1983 году Пекин также выразил обеспокоенность в отношении смещения стратегического акцента США в Азии: он переместился от Китая в сторону Японии, где премьер-министром в то время был Накасонэ Ясухиро (Nakasone Yasuhiro), угрожавший возможностью восстановления японского милитаризма.

К середине 1983 года Пекин решил улучшить свои отношения с администрацией президента Рейгана (США) и укрепить связи с Японией. Генеральный секретарь Коммунистической партии Китая (КПК) Ху Яобан (Hu Yaobang) посетил Японию в ноябре 1983 года, а премьер-министр Накасонэ совершил ответный визит в Китай в марте 1984 года. В то время как японский восторг в отношении китайского рынка то возрастал, то падал, дальновидные стратегические соображения 1980-х годов стабилизировали политику Токио по отношению к Пекину. По сути, сильное вовлечение Японии в экономическую модернизацию Китая, отчасти, повлияло на ее решимость поддерживать мирное внутреннее развитие в Китае, втянуть Китай в постепенно расширяющиеся связи с Японией и Западом, уменьшить интерес Китая к возвращению к провокационной внешней политике прошлого, воспрепятствовать любым советско-китайским перегруппировкам против Японии.

Между Японией и Китаем давно уже сложились как официальные, так и неофициальные отношения.

Многие мысли Японии о СССР дублировали китайскую обеспокоенность. Эти переживания включали также размещение в Восточной Азии советских вооруженных сил, разрастание советского Тихоокеанского флота, вторжение СССР в Афганистан и потенциальную угрозу, которую он представлял для путей доставки нефти в Персидском заливе, а также увеличивающееся военное присутствие Советского союза во Вьетнаме. В ответ на это, Япония и Китай стали придерживаться определенной дополнительной внешней политики, разработанной с целью политической изоляции СССР и его союзников и содействия региональной стабильности. В Юго-Восточной Азии обе страны обеспечили крепкую дипломатическую поддержку усилиям Ассоциации стран Юго-Восточной Азии (АСЕАН) по выводу вьетнамских сил из Камбоджи. Япония прекратила всякую экономическую поддержку Вьетнама и оказывала стабильную экономическую помощь Таиланду, помогая в переселении индокитайских беженцев. КНР была ключевым источником поддержки тайландских и камбоджийских групп сопротивления.

В Юго-Западной Азии оба государства осуждали советскую оккупацию Афганистана; они отказались признавать советский режим в Кабуле и искали дипломатические и экономические средства, чтобы поддержать Пакистан. В Северо-Восточной Азии Япония и Китай стремились умерить поведение своих корейских партнеров (Южной и Северной Кореи), чтобы ослабить напряжение. В 1983 году КНР и Япония решительно критиковали предложение СССР по передислокации его вооруженных сил в Азию.

В течение оставшейся части 1980-х годов Япония сталкивалась с огромным числом разногласии с КНР. В конце 1985 года китайские представители выразили резкое недовольство по поводу посещения премьер-министром Накасонэ храма Ясукуни (Yasukuni), который чествует японских военных преступников. Экономические проблемы были сосредоточены на проблеме притока японских товаров в Китай, который привёл к серьёзному дефициту торгового баланса в стране. Накасонэ и другие японские лидеры получили возможность опровергнуть такое официальное мнение во время своего визита в Пекин и в процессе других переговоров с китайскими представителями власти. Они уверили китайцев в крупномасштабном развитии Японии и в ее коммерческой помощи. Однако нелегко оказалось успокоить народные массы Китая: студенты проводили демонстрации против Японии, с одной стороны, помогающие китайскому правительству укрепить свое предубеждение к их японским оппонентам, но с другой стороны, оказалось, очень сложно изменить мнение китайского народа, нежели мнение китайского правительства.

Тем временем, смещение в 1987 году партийного главы Ху Яобана нанесло ущерб японо-китайским отношениям, так как Ху смог наладить личные отношения с Накасонэ и другими японскими лидерами. Жестокое подавление правительством КНР продемократических демонстраций весной 1989 года заставило японских политических деятелей осознать, что новая ситуация а Китае стала чрезвычайно деликатной и требует осторожного управления во избежание таких действий Японии по отношению к Китаю, которые могут надолго оттолкнуть его от реформ. По некоторым сообщениям, пекинские лидеры первоначально решили, что промышленно развитые страны относительно быстро смогут возобновить нормальные деловые отношения с КНР через короткий промежуток времени после инцидента на площади Тяньаньмэнь (Tiananmen). Но когда это не произошло, представители КНР сделали японскому правительству решительное предложение по прекращению связей с большинством развитых промышленных стран, дабы вести нормальное экономическое общение с КНР, совместимое с долгосрочными интересами Токио в континентальном Китае.

Японские лидеры, так же как и лидеры Западной Европы и США, вели себя осторожно, чтобы не изолировать Китай и продолжать торговлю, а также другие отношения, обычно согласованные с политикой других индустриальных государств. Но они также следовали американскому руководству в ограничении экономических отношений с КНР.

Между Японией и Китаем давно уже сложились как официальные, так и неофициальные отношения.

1990-е гг.

В начале 1990-х годов Япония инвестировала Китай, а к концу 90-х гг. торговля пошла на спад, но восстановилась к 2000 году. Возможно, на такой всплеск торговли повлияла перспектива Китая стать членом Всемирной торговой организации (ВТО). «К 2001 году международная торговля Китая была шестой по величине в мире», а в несколько последующих лет ожидается, что она будет лишь немного уступать Японии, находящейся на четвертом месте.

Японская компенсация

Одним из многих факторов, повлиявших на банкротство правительства Цин, стало требование выплат военных репараций. Во время правления династии Цин, китайцы постоянно платили огромное количество серебра западным державам, а также Японии. Япония стала получателем компенсаций в результате заключения большого количества соглашений, включая Японо-китайское договор о дружбе, Симоносэкский договор, Соглашение от 1901 года и Соглашение о возвращении Ляодуна.

После первой японо-китайской войны 1894-1895 годов, согласно китайскому ученому Цзиня Сидэ (Jin Xide), правительство Цин заплатило Японии серебром на сумму, эквивалентную 510 млн. тогдашних японских йен, что в 6,4 раз превышало годовой доход правительства Японии. В свою очередь японский ученый Рёко Иэтика (Ryoko Iechika) посчитал, что правительство Цин заплатило Японии всего около 21 млн. $ (около одной третьей части дохода правительства Цин) на восстановление после войны, это около 320 млн. японских йен, эквивалентных тогда доходу японского правительства за 2,5 года. Средства, поступающие от правительства Цин, были использованы Японией на увеличение своего флота (38,2% от дохода), специальные военные расходы (21,6%), непосредственное увеличение армии (15,6%) и на развитие флотских линкоров (8,2%).

3 сентября 1995 года, Цзян Цзэминь (Jiang Zemin), председатель КНР и генсек компартии, объявил: «Китай терпит прямые экономические потери в размере 100 млрд. долларов и косвенные – в размере 500 млрд. долларов из-за японского военного вторжения» (Иэтика, 2003, с. 18). Учитывая эти факты, когда Япония нормализовала отношения с Тайванем, Цзян Цзеши (или Чан Кайши) отказался от репараций после Второй мировой войны. Точно так же, когда Япония наладила отношения с материковым Китаем (1972 г.), Мао Цзэдун отказался от таких же репараций.

В соответствии с подсчетами японского синолога, Япония должна была бы заплатить 52 трлн. йен (Примечание: годовой бюджет Японии за 2006 г. составил около 80 трлн. йен, из них около 40 трлн. йен являются доходами от налогов и ещё около 40 трлн. йен – «красными» задолженностями), в то время как ВВП Японии в 1971 г. составлял 9,4 трлн. йен. Однако, когда династия Цин проиграла войну в 1894-1895 годах, а также в боксёрском восстании в 1900 году, согласно Ябуки Сусуму (Yabuki Susumu), Китай заплатил всего 289540000 таелов (1 таел = 38 гр или 1 1/3 унции) серебра Японии, несмотря на бедственное экономическое положение династии Цин.

И даже несмотря на то, что у Японии в 1972 году была хорошая экономическая мощь (ВНП составлял 300 млрд. $), Япония ничего не заплатила Китаю в качестве репараций, которые постоянно остаются той «иглой», пронзающей японо-китайские отношения сегодня. Несмотря на извинения японского премьер-министра за военные преступления, принесенные по случаю 50-й годовщины окончания войны и по случаю окончания Второй мировой войны, многие китайцы считают, что в них нет и доли искреннего раскаяния за военные преступления. Данное мнение было усилено постоянными визитами японских премьер-министров в храм Ясукуни («Японские законодатели снова посетили Ясукуни»), символу прошлого японского милитаризма и фанатизма, которые не прекратились даже после серьезных протестов Китая и Южной Кореи.

Между Японией и Китаем давно уже сложились как официальные, так и неофициальные отношения.

Современные события

В настоящее время Япония стала меньше инвестировать Китай; росло движение за прекращение официальной помощи, также начинает процветать поддержка страны со стороны населения. Многие считают, что Япония должна прекратить помогать Китаю по двум главным причинам: первое – предоставление Китаю экономической поддержки фактически финансирует его военную мощь, что может постепенно привести к угрозе безопасности Японии; второе – Китай поддерживает много различных развивающихся стран, особенно в Африке, и поэтому совершенно нет необходимости поддерживать страну, которая может себе позволить оказывать помощь другим. Многие спорят против сокращения поддержки Китая, так как считают, что если продолжать помогать ему, то китайское правительство, скорее всего, будет играть по правилам международной системы, а также, что поддержка Японии искупит вину страны и покроет разрушения, причиненные во время Второй мировой войны.

Однако, напряжение периодически возрастает по вопросам торговли и технологии, китайского мнения о потенциальном восстановлении милитаризации Японии, а также отношениям Японии и Тайваня. В начале 2005 года Япония и США выпустили совместную декларацию, названную «мирным решением» тайваньской проблемы. Эта декларация разозлила КНР, которая опротестовала вмешательство в свои внутренние дела.

В мае 2008 года Ху Цзиньтао (Hu Jintao) стал первым китайским президентом, решившим посетить Японию с официальным государственным визитом за последние 10 лет, и призвавшим к усилению сотрудничества двух стран («Ху Цзиньтао прибыл в Японию», «Президент Ху показывает свои способности на дружественной встрече по настольному теннису»). Совместное соглашение президента Ху и японского премьер-министра Ясуо Фукуды (Yasuo Fukuda) гласит: «Обе страны согласны с тем, что Япония и Китай разделяют большую ответственность за мир во всем мире и развитие в XXI веке».

Китай присоединился к другим китайским странам, таким как Южная Корея, Северная Корея и Сингапур, критикующим японские учебники по истории, которые обеляют военные преступления Японии во время Второй мировой войны, утверждая, что искажения были свидетельством повышения милитаризма в японской политике. Из-за того, что написано в учебниках, в Китае начало расти антияпонское чувство. Это было усиленно растущим чувством китайского национализма и посещением премьер-министра Дзюнъитиро Коидзуми (Junichiro Koizumi) храма Ясукуни, синтоистской святыни, в котором почитаются павшие во время войн, включая 14 военных преступников, совершивших деяния класса «А». Также продолжается спор об островах Сэнкаку, приведший к столкновению китайского и японского правительств.

В апреле 2005 года вспыхнули последние споры, породившие атнияпонские протесты и спорадическое насилие на территории Китая, от Пекина до Шанхая, которые затем перекинулись в Гуанчжоу, Шэньчжэнь и Шэньян. И хотя Коидзуми открыто сказал в заявлении, сделанном 22 апреля 2005 года в Джакарте, о «сильных угрызениях совести» по поводу военных преступлений Японии (это последнее из серии извинений за несколько лет), многие китайские наблюдатели расценивают его как недостаточное и не являющееся действительно искренним, так как больше 80 членов Парламента и членов Кабинета министров за несколько часов до этого совершили паломничество в храм Ясукуни.

Кроме того, Китай и Япония постоянно спорят по поводу фактического количества погибших в Нанкине (Наньцзин). Китай утверждает, что, по крайней мере, 300000 гражданских лиц были убиты, Япония же спорит, что умерших было гораздо меньше («Наньцзинская резня всё ещё отравляет отношения между двумя державами»). Поднимаются вопросы о том, а имела ли место Нанкинская резня вообще. Документальный фильм, снятый Японией, выпущенный к 60-ой годовщине инцидента, назывался «Правда о Нанкине» и отрицал факт любых злодеяний (Японский фильм дискредитирует Наньцзинскую резню).

Эти споры вызвали вражду со стороны мирового китайского сообщества, включая Тайвань, в отношении Японии. Японская газетная статья от 1937 года сообщает о соревновании двух японских офицеров, заключающемся в совершении как можно большего количества казней. Названные лица убили всего более 200 китайских гражданских лиц. Оба военных пережили войну, были выданы китайскому правительству и казнены.

Между Японией и Китаем давно уже сложились как официальные, так и неофициальные отношения.

Не так давно в этом году по Японии прокатилась волна пищевых отравлений, связанных с китайскими клёцками «гёдза», в которых в больших количествах были обнаружены дихлофос, метамидофос и бензол. («Япония vs гёдза: отставить истерию вокруг продуктов питания»).

Эти инциденты легли в основу настороженных отношений к Китаю в японском обществе. Показательным в этом случае является опрос, проведенный также совсем недавно. Согласно результатам опроса, 36% японцев сообщили, что отношения Китая и Японии являются хорошими, тогда как 57% заявили, что они плохие. В Китае 67% респондентов сообщили о хороших отношениях между странами и 29% сказали, что они плохие («Только 36% японцев считают, что с Китаем у Японии хорошие отношения»). Причины такого расхождения во мнениях и отношениях сторон могут, с одной стороны, корениться как раз в недавних пищевых отравлениях, а также в том, что японцы сильно опасаются увеличения военной мощи Китая. Китайцы же настроены столь благодушно, благодаря агитации правительства, переориентировавшегося «на будущее» в отношениях с Японией. Связана ли смена курса только с Олимпийскими играми, которые совсем скоро откроются в Пекине, или правительство Китая всерьёз решило забыть прошлые обиды, покажет только время.